Ведь несмотря на все их попытки, это не сработает.
Сейчас все козыри на руках у моей бабушки.
Когда я смотрю ей в глаза, к горлу подкатывает желчь. За те недели, что прошли с тех пор, как мы встретились, я начала узнавать ее лучше, начала понимать ее. По крайней мере, мне так казалось. У нее карие глаза, не такие, как у меня, но я приметила в их форме нечто такое, что всегда напоминало мне мои собственные. Это глаза единственного оставшегося у меня живого родственника… но с тем же успехом они могли бы принадлежать абсолютной незнакомке.
Несмотря на свою внешность, Оливия Стэнтон – жестокая и расчетливая женщина, готовая шантажом заставить меня выйти замуж, лишь бы восстановить свою империю. Она использует меня как пешку в игре, которую намерена выиграть. До сегодняшнего дня я бы никогда не подумала, что моя бабушка способна на что-то подобное, но, полагаю, это лишь доказывает, как искусно она меня провела.
Миниатюрная старушка улыбается, выглядя довольной, как будто прочитала мои мысли и знает, что я понимаю серьезность ее угрозы.
– Прекрасно, – говорит она. – Это правильный ответ, Уиллоу. Ты делаешь верный выбор. Ведь если бы ты попыталась пойти против меня, то ничего хорошего из этого не вышло бы. Ни для тебя, ни для твоих парнишек.
– Ты…
Мэлис злобно выплевывает из себя это слово, явно подразумевая дальнейшие ругательства, а затем вместе с братьями делает шаг вперед. Сейчас их гнев еще более очевиден, и я знаю, что они, наверное, ненавидят это так же сильно, как и я, – быть под чужим контролем, не иметь власти над собственной судьбой.
Поначалу Оливия реагирует лишь поднятием руки. Она останавливает их, ее взгляд холоден, спина прямая.
– Мне напомнить тебе о твоем положении, Мэлис? – спрашивает она. Ее тон приятен, но в нем слышатся стальные нотки. – Мой муж вытащил тебя из тюрьмы, сыграл роль Икса. Ты бы просидел там еще много лет, если бы он не вмешался. И я могла бы отправить тебя обратно одним щелчком пальцев. Интересно, выживешь ли ты на этот раз? Или твои братья? – она переводит взгляд на Рэнсома и Виктора. – Они столько всего незаконного совершили по отношению ко мне и моему мужу. Доказательств, вероятно, хватило бы, чтобы упрятать их за решетку на очень долгий срок.
Мое сердце сжимается от одной только ее угрозы. Я даже не хочу себе этого представлять.
Сначала я боялась этой троицы, а потом разозлилась на них за то, что они помыкали мной и, казалось, хотели контролировать мою жизнь. Но, несмотря на непростой старт наших отношений, я привязалась к ним, так сильно, так глубоко, что это просто ошеломляет.
Так сильно, что понимаю – я не могу допустить, чтобы с ними что-то случилось. Особенно если они попадут в тюрьму. Не тогда, когда я знаю, каким ужасным было пребывание там для Мэлиса и как тяжело было бы Рэнсому и Виктору оказаться в подобном месте.
Они не раз спасали мне жизнь.
Приходили на помощь, когда никто другой не стал бы.
Теперь моя очередь спасать их, и я полна решимости довести дело до конца.
Я протягиваю руки, отталкивая их.
– Не надо, – говорю я, поворачиваясь, чтобы посмотреть на каждого из них по очереди. – Пожалуйста. Не рискуйте.
Парни ощетиниваются, выражение их лиц становится жестче от гнева. Мэлис почти трясется, как будто напряжение внутри него может вырваться наружу в любой момент. Но они остаются на месте, и когда я немного уверяюсь, что они не собираются нападать, то снова перевожу пристальный взгляд на Оливию.
– Я уже согласилась сделать то, что ты хочешь, – огрызаюсь я. – Я понимаю, что поставлено на карту. Оставь их в покое.
Оливия прищуривается, переводя взгляд с меня на братьев. Выражение ее лица расчетливое, словно она пытается оценить, насколько ситуация напряженная. Возможно, хочет понять, как далеко может зайти, или просто убедиться, что мы и правда понимаем, какую угрозу она собой представляет.
– Хорошо, – наконец говорит она, снова улыбаясь уголками губ так, что возле глаз возникают морщинки. Раньше я думала, что такая улыбка придает ей какой-то доброты, но теперь она лишь делает ее похожей на дьяволицу в дизайнерском платье. – Я верю, ты понимаешь, что поставлено на карту. Этого достаточно.
Взгляд бабушки опускается на могилу, возле которой мы все еще стоим, и я цепенею, когда прослеживаю за ее взглядом.
Могила Мисти. Причина, по которой мы все здесь собрались.
Менее получаса назад я была сосредоточена на похоронах своей приемной матери. Трудно поверить, что с тех пор все так сильно изменилось. Все пошло наперекосяк, весь мой мир повернулся вокруг своей оси. Все, что, как мне казалось, я знала, на что могла положиться, было выбито у меня из-под ног, и я по-прежнему ощущаю себя так, словно изо всех сил пытаюсь восстановить равновесие.
Когда я смотрю на глубокую яму, в которой покоится гроб Мисти, у меня перехватывает горло.