Следующее неприятное открытие, сделанною мною в отношении себя, сводилось к тому, что я всегда оказывалась пятым колесом в телеге. В школе меня окружали ровесницы, и я вечно сравнивала себя с ними. Воспитывались мы бок о бок. У них были такие же преимущества, как у меня, а у некоторых даже больше. Нас окружал тесный, унылый мирок, но другим в нем не грозило одиночество: они с ним срослись, а я нет. Их повседневные дела и маленькие радости подливали вдоволь масла в светильник их жизни, а мой светильник требовал большего, чем мог дать Поссумов Лог. Мои одноклассницы были совершенно невежественны во всем, что касалось внешнего мира. Такие имена, как Патти, Мельба, Ирвинг, Терри, Киплинг, Кейн, Корелли, даже Гладстон[10], оставались для них пустым звуком. Что за ними скрывалось – то ли острова, то ли беговые лошади, – девчонки не знали и знать не хотели. Со мной было иначе. Сама не понимаю, откуда я черпала сведения, – как видно, с ними родилась. Наша семья регулярно выписывала единственную местную газету, мне на глаза попадались какие-то книги, раз в год доводилось побеседовать с образованным человеком из более высоких слоев общества, а вот поди ж ты: я знала всех выдающихся деятелей литературы, изобразительного искусства, музыки, театра и в своем воображении жила среди них. Родители старались избавить меня от подобного рода глупостей. Когда-то и они увлекались литературой и возвышенными искусствами, но теперь за ненадобностью утратили к ним всякий интерес.
Я росла неукротимой и непоседливой; мне всегда хотелось быть на гребне волны. «Действовать! Действовать! Не мешайте мне действовать!» – таков был мой клич. Мама воспитывала меня по своему разумению. Энергично наставляла. Вытаскивала на свет замшелые изречения и проповеди, но безуспешно. Можно было подумать, я пытаюсь домашними средствами исцелить тяжкий недуг, подвластный только медицинскому светилу. Но меня без конца лечили старой песней, исполняемой на одной струне: «Все, что может рука твоя делать, по силам делай»[11]. Мне ежедневно лилось в уши, что житейские мелочи – это основа благородства и что все великие люди, мои кумиры, говорят то же самое. Я обычно отвечала, что сама знаю о благородстве, которое живет в мелочах, и могу написать об этом притчу не хуже любого мудреца. Великим людям легко рассуждать о величии мелкой, пустой, скучной жизни. Почему же они сами ею не ограничились?
«Как уцелеть под бороной – известно жабе лишь одной; однако бабочка с высот советы жабе подает»[12].
Я не собиралась разделять занудливое, робкое жабье благородство; меня влекли триумфы бабочки, хотя они и порицаются наравне с пустыми мыльными пузырями. Свою жизнь я стремилась проживать в юности, а лозунг свой цитировала так:
На