Андроид, который умеет шутить, а иногда, по замечанию Келли, довольно «борзо» разговаривает, действительно наводил на мысли об искусственном интеллекте, но сам Герби решительно отрицал его наличие у себя.
– Все объясняется гораздо проще, – сказал он как-то мне. – Первые тридцать лет моей эксплуатации прошли на закрытой станции. Единственным живым человеком там был смотритель Василий Сергеевич. Он-то и запрограммировал меня на разговорную речь, максимально приближенную к человеческой. Это казалось ему смешным и немного скрашивало одиночество. Последующие мои эксплуатанты тоже находили это забавным, вот я до сих пор и разговариваю как человек. Но что бы я ни сказал – все это лишь варианты, прописанные Василием Сергеевичем.
Звучало убедительно, но иной раз от Герби можно было услышать остроумные и очень уж контекстуальные ответы.
– Неужели и это твой станционный смотритель смог предугадать? – недоверчиво спрашивал я.
– Василию Сергеевичу было очень скучно, и у него было очень много свободного времени, – отвечал андроид.
В качестве черных ксеноархеологов мои попутчики совершили уже несколько «частных экспедиций». В прошлые разы они охотились за древними космическими аппаратами, запущенными с Земли. Нашли «Вояджер-2» и «Нью-Хоризонтс», а на Марсе откопали какой-то древний марсоход.
– Ты был в Солнечной системе? – удивился я. – Видел Карантин?
– Только на радаре, – ответил Келли. – Чтобы увидеть своими глазами, пришлось бы подлететь слишком близко, и на этом бы мои путешествия закончились.
– А ее? Ты видел ее?
– Да. Я видел Землю невооруженным глазом. Но издалека. Просто как светлую точку посреди звезд.
Я сам удивился своему любопытству. Проклятая и злосчастная прародина человечества до сих пор не потеряла притягательности. Верно говорят, что запретный плод манит. Я попросил Келли рассказать подробнее о той экспедиции.
Разумеется, тогда с ними летал специалист по истории земной космонавтики. Ну а сейчас понадобился специалист по неккарцам.
Организатор нашей «частной экспедиции» со мной общался через Игоря Владимировича, а с Келли – через другого посредника, какого-то Чавалу. Никто из нас не знал имени работодателя, его называли просто «Босс». Он давал наводку и путевые, а в итоге забирал все найденные артефакты, выплачивая за них вознаграждение.
В бытовом отношении полет удивил меня неожиданно выпавшим свободным временем. Все колонии Федерации прививают жителям любовь к труду, и моя родная Мигори не была исключением. Как член семьи офицера Космофлота я был воспитан, наверное, даже более, чем другие, в дисциплине и презрении к праздности. А теперь эта праздность обрушилась на меня в невиданных объемах.
Первый день я буквально ничего не делал, смакуя новое для себя ощущение. На второй день понял, что оно мне не нравится. В этом было что-то глубоко порочное – так бездарно разбазаривать время. Того и гляди превратишься в одного из тех моральных разложенцев, которых лучшая часть человечества заперла на