Двадцать второе мая. Офис питерской конторы «Ваши террасы».
– У меня отпуск с тринадцатого по тридцатое июня. Успеете собрать за это время? – спрашиваю, занося ручку над договором.
– Канееешна! Не сомневайтесь! У нас огромный опыт в этом деле, – отвечает бравый прорабоменеджер Тимур, – к тринадцатому на производстве все нарежем, к четырнадцатому отгрузим, дня за три соберем. Именно за это их и выбрала – свое производство. Пилят, красят и никакой тебе пилорамы на участке. Привозят и собирают это «лего». Сиди, хозяйка поместья, чаи гоняй на природе.
Двенадцатое июня.
Звоню прорабу, чтобы договориться на завтра о доставке. Тишина.
Тринадцатое июня – телефон вне доступа.
Четырнадцатое июня. Прораб нашелся:
– Завтра вам сваи приедут устанавливать.
Моей радости нет предела, я уже, грешным делом, подумала, что меня кинули и предоплату я потеряла безвозвратно:
– О, класс! Почти в срок!
Чашка ароматного чая на ротанговом столике стала ближе. Даже повеяло бергамотом и мятой.
Пятнадцатое июня.
Ура! Сваи есть! Блестящие, черные, красивые. С крыльца правда спуститься без страховки не реально. Но ничего, веревочку натянем и потерпим. Ведь со дня на день террасочке быть. Да и ротанговый столик Озон уже подогнал.
Шестнадцатое июня.
Семнадцатое…
Восемнадцатое…
Видимо бригада ушла в загул, отмечая начало работ на нашем объекте.
– Алле. Это «Ваши террасы»? Можно узнать когда одна из них уже станет нашей?? А то вестибулярный аппарат при спуске с крыльца сбоит и грозит падением.
– Потерпите, двадцать второго отгрузим.
Обозначенные сроки тают вместе с моим отпуском, а терраса еще в статусе: «проект на бумаге». Собираю волю, нервы и план мести в кулак. По ночам снятся кошмары – осколки чашки и разлитый чай на полу из сосновой террасной доски.
Двадцать первое июня.
– Алле. Завтра во сколько доставка?
– У нас тут накладка. Ждите двадцать восьмого.
(В этом месте «запикиваем» маты). Виртуальная чашка чая запущена в голову директора террасной конторы.
Отпуск, специально подогнанный под эту мини стройку, которая превратилась в стройку века, продолжался. Портить его остатки мрачными мыслями было непродуктивно –