– Жаль, – она встала. – И зря… поверьте, я умею помнить… оказанные услуги…
– И какую именно вы хотите получить?
Полусомкнутые веки, пелена ресниц.
Розовый румянец.
Она прекрасна, как может быть прекрасна альва, но… эта красота скорее отталкивает.
– Найдите тех, кто убил моего внука…
– Ищу.
– Ищите лучше. Из уважения к нашим предкам я дам вам две недели. Две недели Мэйнфорд-мааре – это много… а дальше город получит свою войну.
– Вы угрожаете?
– Помилуйте, кому может угрожать слабая женщина? Я… просто слышу, что происходит. И вы услышите, если дадите себе труд… если не побоитесь вспомнить о том, кто вы есть.
Она коснулась дверной ручки.
– Погодите. – Мэйнфорд поднялся. – Зачем вы приходили?
Не ради этой отсрочки, на которую Мэйнфорд не особо и надеялся, и не ради угроз. Тогда зачем? Вельма одарила его нежной улыбкой:
– Взглянуть на вас… давно было любопытно, каков из себя новый Страж…
– И как?
– Будем считать, что мое любопытство удовлетворено сполна.
Мэйнфорд зябко повел плечами.
Две недели.
И первая уже прошла, а у них пустота. Даже теперь пустота, потому что лиц не разглядеть. Чтица смотрит в дождь. Попросить дубль? И просить нечего, приказать стоит, она подчинится. Только какой в дубле смысл? Запись уже есть. И качество отменное. Ребята поработают, авось и скажут чего…
…по одежде.
…обуви.
…оружию… автоматы стандартны, таких сотни в городе, который и вправду любит кровь, и эту часть его древней натуры не изменить. А вот клинок… клинок – дело другое…
И Мэйнфорд нащупал кристалл.
А может… если показать Вельме, то… альвы способны видеть иначе, как знать… правда, увиденным она делиться не станет, скорее уж решит проблему так, как сочтет нужным: кроваво и громко, чтобы никто больше не посмел посягнуть на ее владения.
…и поговаривали, что во владениях этих Вельме давно уже тесно.
Война – хороший повод для передела.
– А вы не думали, – Тельма облизала губы.
Сухие. Обветренные. И на бледных щеках кожа шелушится. Из какой дыры она выползла? Надо будет заглянуть-таки в личное дело.
– О чем не думал?
– О том, что если они перестреляют друг друга, город станет чище… – она глядела не в глаза, но на потоки черной воды, на мусор, который качался на волнах.
– Это вряд ли.
Откровенный вопрос заслуживает откровенного ответа.
– Во-первых, погибнут не только те, кто завязан с бандами, сама же видела. Девушки. Пианист, бармен…
– От него пахло травкой.
Мэйнфорд хмыкнул. Надо же, заметила. Но запах… старик утверждал, что запахи относятся к той части остаточной памяти, зацепить которую почти невозможно. А она вот… первый уровень с потенциальным выходом на нулевой.
…Вельма