Везде, где есть работа с людьми, у сотрудников вырабатывается иммунитет к подобным событиям, иначе быстро выгоришь или сойдёшь с ума. Я порадовалась за проводницу в то время, как моя собственная судьба показалась мне незавидной. Похоже, меня не собирались отпускать.
– Послушайте, но мне домой надо, у меня дети. Я совершенно посторонний человек для Курбана. Ведь это он там лежит? – Я махнула рукой в сторону носилок, которые положили на заплеванный асфальт.
Полицейская без тени жалости в голосе и в лице тем не менее отошла от меня и посовещалась с коллегами ровно полминуты.
– Хорошо, можете идти, но завтра вызовем вас в любом случае. Из города не выезжать. – Она отвернулась от меня.
Началась какая-то суета с перемещением тела. Все переговаривались на повышенных тонах. То ли «труповозка» не приехала, то ли ещё что-то. Я быстро ретировалась и затерялась в толпе. Спустилась в переход, потом поднялась и очутилась у своей машины. Я села за руль и опустила голову на него. Прошло каких-то два часа, а моя жизнь, скорее всего уже не будет прежней. Не знаю, почему я ощущала это каждой клеточкой своего тела, каждой извилиной своего мозга. Кто мне этот Курбан? Я и не видела его ни живым, ни мёртвым. Но предчувствие безвозвратной потери своей прежней жизни я ощущала очень остро.
Я вырулила со стоянки и направилась к дорожной развязке. Следовало бы позвонить Ивану и сообщить ему о смерти Курбана, но мне пока не хотелось. Я ехала по дороге и всё тянула, тянула с мыслями, пока на светофоре не развернулась и не поехала в Бибирево. Мне хотелось первой сообщить родственникам о Курбане. Пусть не ждут его. Я ехала и думала о том, что полицейские дали маху и даже не спросили меня, куда я должна была отвезти погибшего. Видимо, подразумевалось, что я должна была Курбана приютить у себя, что категорически не соответствовало истине. Получается, что адрес в Бибирево известен только мне. Я и ехала по этому адресу.
Навигатор вёл меня беспрекословно, чётко, не обращая внимания на мой полный душевный раздрай. Совсем не понимала я, зачем туда еду. Иногда делаешь что-то: какие-то мелочи или даже дела поважнее и, хоть убей, не знаешь почему. Может, мне в сердце отдалась фраза Ивана о том, что я не знаю ничего о семье и семейных отношениях. Может, меня задело за живое то, что молодой парень Курбан, которому едва исполнилось двадцать лет, поехал разыскивать свою тётку в Москву, совсем не зная города.
Как бы там ни было, я подъехала к одному из выходов метро, немного повиляла между пятиэтажками и упёрлась в нужный мне дом. На подъезде висел домофон, я набрала номер квартиры, прослушала гудки. Никто не открыл. Я не сдавалась. Так далеко ехала и уйду? Набрала снова. Раздался хриплый голос глубоко пожилого человека. Меня не хотели впускать. Никакого Курбана не знали! Серьезно? Я перепроверила