Я не шевелюсь. Через какое-то время опять слышно, как едет машина. Теперь мимо проезжают два джипа. Я злорадно ухмыляюсь. Потеряли котики мышку. Еще больше накидываю на себя ветки, морщусь от внезапной боли. Поцарапалась. Ничего страшного. Вжимаю голову, слышу вновь тихое урчание мотора машины. В этот раз не проносятся, а медленно едут по дороге, словно всматриваются в темноту.
Прикусываю губу, вжимаюсь в землю. Слышу, как неподалеку останавливаются. Хрустит гравий на обочине под чьими-то ногами. Не дышу, кто-то останавливается прям над моей головой. Морщу нос, почуяв табачный дым.
– На дороге пусто. Она, наверное, лесом пошла, – раздается мужской голос.
– Она где-то здесь. Ищите, – от этого голоса у меня возникают мурашки и желание зарыться в землю.
Одна машина отъезжает. Табачный дым над моей головой не исчезает. В носу неприятно щекочет, нужно либо его почесать, либо сейчас чихну. Оба варианта мне невыгодны.
Чихаю, зажимаю себе рот ладонями. Вот черт! Молчу, вдруг прокатит, и он не заметит меня.
– Твои документы у меня. Имей привычку проверять свои вещи.
Шаги от меня удаляются, я вскидываю голову. Он брешет? Как только машина трогается с места, я тут же лезу в рюкзак. Подсвечивая себе мобильным телефоном, ищу паспорта. От досады прокусываю губу, слизываю языком кровь. Так и вампиром стану.
Вылезаю на дорогу, отряхиваю от себя мелкие сучки, сердито смотрю на джип, что стоит неподалеку. Не уехал, черт. Он не сдает задом, не подъезжает ко мне. Я упрямо стою на месте.
На восстановление документов требуется время. Если подключить папины связи, процесс можно ускорить. Тут Герман Александрович явно промахнулся. Закидываю рюкзак на плечо, усмехаюсь и отворачиваюсь от джипа.
Я не чувствую себя загнанной зверушкой. Страх присутствует, но именно он заставляет идти вперед. Слышу за спиной шорох от шин, заставляю себя смотреть вперед, не оборачиваться.
– Садись в машину, – несется мне, задираю голову, продолжаю идти вперед.
Герман, наверное, ждет, что я сейчас радостно захлопаю в ладоши и юркну в машину. Хренушки. Я дойду до трассы, до деревни, до чего-нибудь и оттуда вызову такси, на край позвоню папе. Придется придумать историю, почему я в России, но это потом.
Ахаю от неожиданности, когда меня бесцеремонно хватают за локоть и разворачивают. Упираюсь ладонями в грудь. Мы вдвоем тяжело дышим. Я не вижу выражение его глаз, но чувствую, как рука, сжимающая мой локоть, расслабляется. Он первый немного отстраняется. Я тоже делаю шаг назад.
– Садись в машину.
– Нет. У тебя условия, а я с ними не согласна. Я лучше буду всю ночь идти по дороге, рано или поздно куда-то приду.
– Садись, – как-то устало, обреченно, но все же требовательно произносит мужчина, отпуская меня.
– Скажи мне причину, по которой я должна сейчас добровольно сесть в машину и вернуться в твой дом. Если ты думаешь, что у меня нет своего мнения, глубоко ошибаешься.
– Я