В те же годы мои родители переехали на жительство в волжское село Глебово, расположенное у самого входа на главный плёс Рыбинского моря, – и ушедшая на дно земля предков стала для нашего семейства совсем близкой. С высокого глебовского обрыва в хорошую погоду можно было увидеть вдали, на другом берегу реки, краешек бывшего Мологского уезда, оставшийся незатопленным.
И мы смотрели на землю и воду, разговаривали, вспоминали… Так родились эти строки.
ПРОВОДЫ
Мы жадно смотрели на площадь и двор.
Всё было до боли знакомо,
Но жесткий, железом окованный борт
Уже отделял нас от дома.
Мы жались друг к другу, смешные птенцы,
А площадь гудела, как улей.
Табачный туман разгоняли отцы
И матери свертки тянули.
И всё безнадежнее каждый искал
Озябшую голову сына.
И резкий сигнал над толпой прозвучал,
И тронулась тяжко машина.
И следом за нею мгновенно возник,
Пронзая мальчишечьи души,
Единый прощальный родительский крик…
Но был он всё глуше и глуше.
Весной 1980 года наступил день, который должен был резко изменить мою жизнь – день отправки на срочную службу в Вооруженные Силы СССР.
Я ждал его с тревогой. Но совсем не потому, что опасался загреметь в Афган, где в ту пору наша 40-я армия уже провела в Панджшерской долине свою первую войсковую операцию, – о таком варианте моей судьбы, слава Богу, тогда и речи не заходило. Пугала неизвестность, томило отсутствие достоверных знаний о ближайшем будущем. А что будет с женой и маленькой дочкой – не выселят ли их в мое отсутствие из ведомственной общаги, где мы жили «на птичьих правах»?
Те из моих приятелей, кто уже успел отслужить срочную, рассказывали об армии на удивление скупо, ограничиваясь подчас лишь кратким резюме: «Кто не служил, тот не поймет». Мой отец, за спиной которого были десантные войска и семнадцать прыжков с парашютом, мог поведать только о службе в начале 50-х годов, – но за тридцать лет, как я понимал, в армии очень многое могло измениться. А россказням бравых служак из военкомата доверять особо не приходилось: настраивать призывников на оптимистический лад им было положено по штату.
Серое апрельское утро на сборном пункте положило конец моему томлению. Забравшись в кузов грузовика и найдя себе место на лавке меж двух незнакомых парней, я почувствовал, что за бортом осталось всё, чем я жил в минувшие годы. Полог тента опустился, погрузив нас в темноту, грузовик просигналил и тронулся. Откуда-то грянуло на всю площадь «Прощание славянки», провожающая нас громада людей заголосила, зарыдала, – неизвестность наступила.
…«Афганская тема» все-таки прошла однажды довольно близко от меня: через год в наш полк пришел приказ на отправку десяти мотострелков в состав «ограниченного контингента». Комбаты увидели в этом приказе прекрасную возможность избавиться от тех, кто мешал им спокойно жить, – и на плацу перед штабом выстроились трое самых «борзых» полковых