Картер тихо чертыхается, и я уверена, что он ерошит волосы. Картер делает так всегда, когда не понимает, как решить проблему. В отличие от меня, он провел все детство и юность в доме Чарльза и Хизер.
– Черт, Скай. Звучит ужасно. Им так сложно пришлось, хотя они делали для детей все возможное. Как же я ненавижу эту несправедливость! Завтра позвоню им, у вас как раз будет обед.
– Они обрадуются. И звони им почаще. Кто знает, сколько еще осталось.
– Слышь, Скай!
В его голосе, обычно мягком, сейчас слышен металл. Ес-ли он с чем-то и не может справиться, то это страх утраты.
– Извини, – просит прощения Картер. – Ты знаешь, меня эта тема охренеть как пугает. Но я буду звонить ей чаще, обещаю. К тому же через семь недель я уже буду дома. Ты можешь в это поверить? Всего семь недель, и мы на мотоцикле поедем на пляж.
Повисает пауза, потому что я не знаю, что ответить, чтобы не плодить новый обман. Вся моя ложь однажды выйдет мне боком. Мы с Картером часто ковырялись в его байках, чинили их и перепродавали, предварительно прокатившись. В будущем я смогу только подавать Картеру инструменты. Но главное, что мы вместе.
– Слушай, Скай. Мне надо идти, Меган хочет с нами переговорить. Какие-то разборки с охранниками. Она это предвидела! С ума сойти, какая проницательная.
– Она в курсе, что такое «самоисполняющиеся пророчества»? – интересуюсь я, и это однозначно звучит слишком едко.
Я быстренько изображаю искусственную улыбку.
– Спрошу у нее. До связи, ладно? Love you.
Я представляю, как он целует запястье, и делаю то же самое. Едва мои губы касаются точки с запятой, я понимаю, что он почувствовал поцелуй.
Как-то так.
– До связи, Картер! Я тебя тоже.
Я еще немного лежу на спине, вытянув руки и ноги, как безжизненная кукла, и стараюсь не думать о Меган и Картере. Мысли утихают, только когда соседка заглядывает в комнату.
– Ты опять грустишь.
Эта девчонка мне уже безумно нравится! Она одна из самых светлых людей, с которыми я познакомилась в последнее время.
Она аккуратно ковыляет на костылях ко мне, садится на край постели и смотрит на меня вопросительно.
– Ты выглядишь грустной после каждого разговора с ним.
– Потому что мне действительно грустно, – неохотно признаю я. – Картер не знает, что я сижу в инвалидном кресле, – тихо сознаюсь я.
Хейзел не меняется в лице. Она не выглядит удивленной, расстроенной или осуждающей.
– А почему ты ему не рассказала?
– Сложная история. Мы лучшие друзья уже сто лет. И вечером перед его отъездом мы переспали. Три раза подряд.
Вот теперь Хейзел не может сдержать эмоции. У нее отвисает челюсть.
– Да-да, я знаю. Никогда не спи с лучшим другом! – произношу я и театрально падаю на подушки, а потом