– Вы ему сказали: поторопитесь, сеньор, и ничего не бойтесь, с нами Бог, – усевшись на одно из мест в салоне, перевела Марианна. – Да, итальянский я тоже знаю, хотя не так хорошо, как английский, – объяснила она уже Крымову. – Но зачем вы это сказали ему, Антон Антонович?
Катер уже взревел, развернулся и устремился в синюю даль, оставляя за собой белый пенный хвост. Портовый берег Местре быстро уходил назад.
– Вы не замечаете, что погода портится неестественно быстро? – ответил вопросом на вопрос их предводитель. – Небо заволакивает тучами чересчур стремительно?
– И что с того? Близится весенняя гроза. В Венеции не бывает весенних гроз?
– В Венеции бывает все, – отчеканил Долгополов. – И грозы, и молнии, и вообще она медленно уходит под воду.
Он стоял в открытых дверях, спиной к капитану и лицом к своим компаньонам.
– Я уже говорил вам, что мой друг и коллега Кирилл Кириллович Разумовский – суперспец по демонологии, – эта реплика прозвучала бескомпромиссным утверждением. – И за последние сутки он нарыл для нас кое-что важное. Пока вы беззаботно попивали вино на балкончике, кстати.
– Виновны, – поднял правую руку Крымов.
– Итак, кто лучше всех разбирается в кухне? Андрей Петрович? Я весь внимание. Марианна Васильевна? – Но ответить он им не дал. – Шеф-повар, конечно!
Те переглянулись: предводитель был чересчур суров и наэлектризован вершившимися событиями.
– «Божественную комедию» Данте читали, конечно? – спросил Антон Антонович.
– Разумеется, – поспешно ответила за обоих учительница.
– Прекрасно. Шестой круг ада припоминаете?
– Я – нет, – честно призналась дама. – Забыла, кто там и в каком кругу мучается.
– Я припоминаю, – ответил Крымов. – По словам Алигьери – место для обжор.
– Именно! – подтвердил Долгополов.
Справа открывалась островная Венеция во всей своей красе, с Дворцом дожей, колокольней, прочими дворцами и домами, водными воротами – Гранд-каналом – на территорию главного острова. Но им сейчас было не до жемчужины Адриатики!
Шлепая по волнам, катер уже на всей скорости проносился мимо, уходя в сторону.
– Конечно, наитие великого художника никуда не денешь. Он о многом догадывался, – продолжал Долгополов. – Были у него прозрения, были ему и подсказки, кстати, но картина возмездия, конечно же, совсем иная, куда более страшная. Чревоугодников ждали особые наказания! Пьяница убивает себя вином, чревоугодник, забыв о бессмертной душе, излишеством пищи. По сути, он и есть самоубийца. Если человек пьет с черного горя, от разбитого сердца, не считается – это Господь прощает, как любые слабости. Но если человечек просто обжирается, создав из еды культ, поклоняется жратве и своему брюху, как идолу, ему прощения нет. Идолопоклонство и самоубийство – смертные грехи!
– Как страшно вы рассказываете, – заметила сидевшая рядом с Крымовым учительница. – Вас бы к нам в школу – все бы на спортплощадки