– Сериалов, говоришь? – голосом, не предвещающим ничего хорошего, прошипел участковый, поднимаясь со своего места и отпирая сейф.
Из сейфа участковый достал слегка помятую алюминиевую кастрюльку, прикрытую крышкой, которую поставил перед старым таджиков.
– Чего это ты мне суешь? – с неподдельным недоумением в голосе произнес Али-Баба.
Но Светлане отчего-то почудилась в его голосе некая фальшь. Если старик действительно причастен ко всей этой кровавой истории, то актер из него тоже получился хороший. Ничем себя не выдал! А все, что кажется, но недоказуемо, Дроздова привыкла трактовать в пользу «обвиняемого».
– Да ты не меньжуйся, Махмуд! Открывай крышечку-то! – И участковый подтолкнул под локоть лежащую на столе руку старого таджика. – Не бойся – оно уже не кусается! Откусалось, кажись…
– Да пошли вы… – буркнул Али-Баба, но крышку с кастрюльки, тем не менее, снял.
Заглянув в металлическое нутро, он обнаружил там окровавленный пакет, в котором водитель Кирьян и притащил в участок найденные в брюхе свиньи отдельные человеческие конечности. Осторожно раздвинув целлофан двумя пальцами, он уставился на куски татуированных конечностей Бурята. О чем-то таком МаХмуд, конечно же, уже начал догадываться, ведь он самолично, не далее, как несколько часов назад разделал эту бл.дскую торпеду Вити Бульдозера на куски и скормил голодным свиньям.
Таким отработанным способом он неоднократно избавлялся от на голову отмороженной братвы, пытавшейся в девяностых отжимать его набирающую обороты ферму. Следственные органы, в лице все того бессменного участкового Сильнягина, исчезнувшими бандитами не особо интересовались – помер Максим, ну и хер с ним! Главное, что головную боль не приносит. А бандитских разборок со стрельбой в то время было явно в переизбытке – та же дележка жирного лесозаготовительного бизнеса, куда как круче проходила. Хотя мертвых тел тоже в основном не находили – тайга, она большая, она все освоит и переработает, и никаких следов не оставит.
Махмуд мучительно размышлял, делая вид, что жутко удивлен, что же ему делать с этой, не ко времени сбежавшей из свинарника свинкой, набитой, словно жареный гусь яблоками, кусками разделанного Бурята.
– Это что? – наконец оторвав взгляд от кастрюльки с жутким содержимым, невинно поинтересовался таджик.
– То самое, о чем я тебе говорил – человеческая расчлененка! – Резко хлопнул ладонью по столу участковый, так, что кастрюлька подпрыгнула.
Но старый таджик даже глазом не повел:
– Я вижу, не слепой. Только причем тут я?
– Как это причем? – наиграно нахмурился Сильнягин. – Свинья твоя? Твоя! Значит, что у нее внутри…
– Э-э-э! Начальник, ты, так-то, палку не перегибай! – так же наиграно возмутился Махмуд. – С хрена ли мне должно быть известно, что у нее внутри? Она, шайтан