– Сам ты, наклал.
Скоро братья хватились, что бегут босиком и без штанов. Они оглянулись и замерли, разинув рты. Туман ушел узкой полосой на середину озера, а берег, откуда они только что так бежали, освещал солнечный луч, он как огненное лезвие разрезал тучу и упирался в камыши, и… словно толкал в бок эту узкую полосу тумана, изгибал её и она на глазах таяла. Они много раз бывали в этих местах, но никогда ещё здесь не было так красиво и привольно. Даже воздух при вдохе казался сегодня как никогда вкусным.
Хоть и не получилась охота, братья были как никогда довольные, начали весело бегать, прыгать и кувыркаться в высокой траве. На них словно накатило безудержное веселье и ощущение, что они не бегают, а порхают над землей. Умаявшись, надергали у берега рогозы и долго лежали, и «хрумкали» сочные стебли, это тоже была еда, и пересказывали десятки раз, как искали ружьё, была или не была теплая вода, и самое главное – был или не был в тумане белый дед. Это был важный, очень принципиальный вопрос. В семье часто рассказывались легенды о прадедушке, о настоящем и «туманном», но видели его только мама Марфа и дядя Василий, который погиб на войне. Получается, теперь и они сподобились, как говорилось в таких случаях, а значит, им тоже есть, что рассказать дома.
И ещё было очень странное ощущение, впервые в своей жизни Ваня ощутил себя невесомым!., сердце тукало так, что он то и дело, прикрывал ладошкой рот, чтобы оно, не дай бог, не скакнуло наружу. Он хорошо помнил, как они быстро бежали, он точно не касался ногами земли. Так, махал и всё. Он прижимал к груди спасённую, мокрую, разорванную берданку, смотрел счастливыми глазами на Колю и думал: «Мне повезло, у меня такой хороший братка, он лучше всех! Только почему-то он не почувствовал теплую воду, а я точно помню… вода была не просто теплой, а даже горячей, там, где ружье лежало».
Дома Коля, как смог, отремонтировал берданку. Расколотое старое цевьё выкинул, вырезал из крепкой ветки клена почти такое же и прикрепил к стволу по всей длине витками проволоки. Часть обломанного ложа подравнял и гвоздями прибил новый кусочек, обточил и загладил углы старым истёртым рашпилем. Последние латунные три гильзы выправил и подогнал к стволу, а оторванный затвор, чтобы держался при новой стрельбе, прикрепил специальным колечком, которое надо было надвинуть на рукоятку затвора перед выстрелом. Коля очень строго предупредил, что если этого не сделать, то затвор когда-нибудь, очень даже запросто вырвет, и… в глаз!., или в лоб. Передал мешочек катанной в сковороде дроби и новую банку черного пороха. Три патрона Коля тщательно зарядил сам, на гусей – побольше заряд и покрупней дробь. Всё это он передал Ване.
Через неделю брата Колю и другого Ваню, а так же сестру Валю увезли по какому-то набору в область, в ФЗО при военном заводе. Сначала учиться, а потом, там же, делать гранаты или оружейные снаряды для оборонки. Забравшие их люди в форме сказали, чтобы дома считали это мобилизацией, так как война еще не окончена, пока мы победили только фашистов, но ещё остались японцы, а после может, и еще с кем воевать придется. У первой в мире страны социализма, страны невиданного до сих пор в мире всеобщего равенства и братства,