Полукруг наблюдателей расступился, пропуская Таквала. Тот повернулся, на ощупь нашел выход из капитанской каюты и взобрался по внутренней лестнице в конусообразную рубку, поднимающуюся над ютом. Сейчас, когда мачты сложили, эта рубка была самой высокой частью корабля и единственной, которая частично выступала из воды. На время погружения в ней размещался запасной капитанский мостик.
Внутри дожидались десять самых проворных и крепких моряков, включая командора Типо То. Они лишь едва заметно кивнули принцу агонов, когда тот появился. Их лица слабо освещало бледное пламя разожженной внизу масляной лампы. Здесь не было ни иллюминаторов, ни люков, поэтому можно было светить без опаски.
Они почувствовали, как «Прогоняющая скорбь» замедлила ход. Невидимый под водой корабль уже должен был отстать от остальной флотилии. Матросы мысленно представляли, как город-корабль льуку неотвратимо приближается. Подобно тому, как шахтеры под завалом льнут к вентиляционным стволам, выходящим на поверхность, моряки и Таквал вглядывались в тонкие бамбуковые трубки посередине рубки, прислушиваясь к малейшему стуку и скрежету. Они вслепую двигались навстречу городу-кораблю и могли контролировать лишь глубину своего погружения.
От инженеров в трюме требовалось крайне осторожно регулировать эту глубину, ведь от этого зависел успех операции. Опустишься недостаточно глубоко, и «Прогоняющую скорбь» при столкновении сомнет массивным килем города-корабля. Погрузишься слишком глубоко – и разминешься с целью.
После тихого удара, который в тесном пространстве рубки все равно показался оглушительным, бамбуковые шесты завибрировали, издавая ритмичный хруст.
Эти шесты выполняли роль усиков-антенн, как у омаров или насекомых. Выступая над рубкой, они задели подводную часть города-корабля, позволив команде «Прогоняющей скорбь» понять, что те находятся сейчас прямо под вражеским судном.
– Есть контакт! – крикнула вниз командор Типо То.
– Начать медленный подъем, – приказал капитан Нмэджи Гон с мостика под рубкой.
Его приказ был шепотом передан по цепочке матросов от мостика к трюму, где инженеры поддали воздуха в балластные цистерны, благодаря которым корабль поднимался и опускался. Палуба слегка наклонилась, когда «Прогоняющая скорбь» начала подъем. Маневр был сложным и требовал предельной аккуратности.
При чересчур медленном подъеме судно могло оказаться в кильватере города-корабля, разминувшись с целью, а при слишком быстром – удариться о вражеское судно, получить повреждения и выдать себя. Инженерам удалось всего лишь несколько раз попрактиковаться перед отплытием из Дара, а на открытой воде и вовсе не вышло – нельзя было выдавать бдительным льуку секретные возможности судна. Дабы удостовериться, что команда сможет выполнить маневр в напряженной ситуации, капитан