Вернувшись с войны, в 1905 году Е.С. Боткин начинает преподавать в Военно-медицинской академии и вскоре становится еще и главным врачом больницы общины Святого Георгия. Тут на него и обращает внимание императрица Александра Федоровна, уделявшая много времени медицинской благотворительности, и по ее просьбе доктора Боткина приглашают в качестве врача царской семьи.
У старших сыновей Боткина тогда шла уже своя жизнь – учеба, служба в армии, а Татьяна и Глеб невольно оказались в близком окружении императорского семейства. Однако при всей преданности дети врача соблюдали дистанцию, и друзьями младших Романовых назвать их трудно. Даже когда повзрослевшая Татьяна в годы Первой мировой войны работала сестрой милосердия в одном из царскосельских лазаретов, как и старшие дочери императора и сама императрица, подругой их она себя не считала.
Но все, происходившее с семьей свергнутого императора начиная с февраля 1917 года, отзывалось в ее сердце большой болью. Простой и безыскусный, но очень искренний рассказ Татьяны Боткиной о жизни царской семьи после революции оказался настолько достоверен в деталях, что следователь по особо важным делам Н.А. Соколов, начавший в феврале 1919 года дело о расстреле в Екатеринбурге и продолжавший вести его всю жизнь, и при отступлении белых, и в эмиграции, приобщил к следственным материалам выдержки из воспоминаний Т.Е. Боткиной.
Для Татьяны Евгеньевны гибель отца, последовавшего вместе с императором и его близкими в Екатеринбург, стала страшным ударом. Сама она сразу выехать вслед за отцом не смогла, а потом Екатеринбург и Тобольск оказались отрезанными друг от друга фронтами Гражданской войны…
Осенью 1918 года Татьяна Боткина вышла замуж за подпоручика Константина Мельника, с которым познакомилась еще в царскосельском лазарете, где он лечился от фронтовых ран. Мельник был из числа тех офицеров, кто прибыл в Тобольск в надежде помочь царской семье. Вместе с ним Татьяна и Глеб Боткины перебрались на территорию, занятую белыми, в 1919 году оказались во Владивостоке, а потом – в вынужденной эмиграции.
Сначала они обосновались в Югославии, а потом во Франции. У супругов родилось четверо детей, но через десять лет они расстались. Татьяна переехала из французской провинции в Ниццу и в чем-то повторила судьбу отца, воспитывая детей самостоятельно. Только вокруг была чужая страна…
Скончалась Татьяна Евгеньевна Мельник-Боткина в 1986 году в Париже. Похоронена на русском кладбище Сент-Женевьев-де-Буа.
Доктор Евгений Сергеевич Боткин был канонизирован решением Архиерейского собора Зарубежной РПЦ в 1981 году вместе с другими расстрелянными в доме Ипатьева – Романовыми и их слугами.
Но Русская православная церковь с канонизацией не торопилась. Только в 2016 году Архиерейским собором РПЦ было принято решение об общецерковном прославлении «страстотерпца праведного Евгения врача». Другие приближенные и слуги канонизированы не были.
Митрополит Волоколамский Иларион (Алфеев), комментируя эту канонизацию, сказал: «Архиерейский собор вынес решение о прославлении доктора Евгения Боткина. Я думаю, это давно желанное решение, потому что это один из святых, который почитается не только в Русской зарубежной церкви, но и во многих епархиях Русской православной церкви, в том числе в медицинском сообществе».
Воспоминания Т.Е. Мельник-Боткиной дополнены воспоминаниями Алексея Андреевича Волкова, камердинера императрицы Александры Федоровны. А.А. Волков разделил с императорской семьей ссылку и чудом спасся от гибели, бежав во время расстрела в Перми, где был заключен в тюрьму. Этот исторический документ дополняет и по-новому окрашивает рассказ Татьяны Евгеньевны о страшных страницах нашей истории.
Предисловие к первому изданию
Полковник С.А. Кашкин, офицер старой русской императорской гвардии, сообщил мне в конце июля сего года, что в Белграде находится рукопись записок Т.Е. Мельник-Боткиной, дочери доктора Е.С. Боткина, доблестного лейб-медика покойного государя императора Николая II, убитого вместе с царской семьей, и что в этих записках автор воспроизводит свои воспоминания о жизни царской семьи, особенно о жизни ее в Тобольске и о мученической смерти ее в Екатеринбурге.
Как славянин и младший брат великого страдальца – народа русского, я за долг счел принять на себя издание этих записок, где с такой правдой и искренностью изложена жизнь и последние минуты русского царя, славянина-мученика, и его семьи.
Пройдут десятилетия, века, а светлая память об этих царственных патриотах, так безжалостно замученных палачами России, будет жить среди всего славянства, так многим обязанного русскому царю-славянину.
В конце воспоминаний самой Т.Е. Мельник-Боткиной помещены выписки, сделанные из писем ее покойного отца к сыновьям. Это добавление дает несколько ярких штрихов душевного и нравственного облика царского врача, оставшегося верным тем, чье здоровье он призван был оберегать. Он не в силах был уберечь их жизнь, но, оставшись с ними до последней их минуты, он разделил их мученическую участь.
Я считаю, что это издание должно выделяться из ряда обыкновенных, и не могу