– Герман, ты с ума сошел? – спрашивает Ребекка. – Сейчас середина августа, мы в Нью-Йорке, и ты умираешь – и ты хочешь, чтобы я надела свое зеленое шелковое платье, норковую шубу, туфли из аллигатора, все мои драгоценности и покрасила ногти в красный цвет? Что с тобой стряслось?
Застонав от боли, Герман отвечает:
– Ребекка, послушай, ну разве сейчас время спорить с умирающим? Пожалуйста, окажи мне эту любезность: надень свое зеленое шелковое платье, туфли из аллигатора, свою норковую шубу и все драгоценности, покрась ногти в красный цвет, а потом сядь у моей кровати.
И вот, чтобы его порадовать, Ребекка надевает свое зеленое шелковое платье, туфли из аллигатора, норковую шубу и все свои драгоценности, делает красивую прическу, наносит на ногти красный лак и садится рядом с кроватью Германа.
Герман Кац смотрит на нее с восхищением, его глаза сияют любовью, и он говорит:
– Ребекка, ты красивая женщина. После всех этих лет ты по-прежнему остаешься сногсшибательно привлекательной. Ребекка, может быть, когда милостивый Господь, в конце концов, придет, чтобы меня забрать, – кто знает, может быть, он передумает и вместо этого решит взять тебя?
Именно так поступает каждый человек в мире: правильно то, что хорошо для меня, даже если другому придется умереть. Такова политика этого мира. Каждый человек в нашем мире придерживается этой политики, поскольку каждый живет с этой мыслью: правильно все, что хорошо для меня. И при этом неважно, правильными или неправильными будут средства. Каждый человек эгоистичен.
Эгоистичны даже ваши так называемые духовные люди – они очень эгоистичны, возможно, даже в большей степени, чем вы. Отрекаясь от мира, они делают это только для того, чтобы обрести небесные наслаждения. Это всего лишь проекция жадности, амбиций, вожделения, не более того.
И Бахауддин спросил:
– Что неправильно?
– Все, что плохо для меня.
Тут раздраженная толпа, потеряв терпение от такого поведения дервиша, прогнала его прочь.
И он удалился в направлении, которое, насколько было известно всем присутствующим, никуда не вело.
– Глупцы, – сказал Бахауддин Накшбанд. – Этот человек разыграл роль человечества. В то время как вы его презирали, он умышленно показывал ту невнимательность, с которой каждый из вас, совершенно о том не подозревая, проживает каждый день своей жизни.
Бахауддин использовал эту ситуацию удивительно красивым образом. Толпа, должно быть, испытала потрясение – наверное, на какое-то мгновение у этих людей остановились все мысли.
Истина всегда потрясает, потому что мы так долго жили во лжи, что всякий раз, когда частица истины – пусть даже только частица – проникает к нам в сердце, это ощущается как удар током. Человек застывает, какое-то время он не может даже дышать.
Если бы это было сказано словами, то цель не была бы достигнута. Ее проявила ситуация. Это созданная ситуация. Скорее всего, этого дервиша пригласил сам Бахауддин. Скорее всего, тот б�