«В этот раз я возвращался к тебе, полный сомнений и неуверенности. Я держал в руках эту малу и смотрел на твой портрет, и ты обратился ко мне словами Иисуса…» Зачем ты все усложняешь? Почему я не могу сказать что-то прямо тебе? Зачем я должен использовать слова Иисуса? Это твой собственный ум навязывает мне слова Иисуса. Это твоя собственная память проигрывает пленку, это всего лишь старая запись.
«Придите ко мне все страждущие и обремененные, и я успокою вас. Ведь мое ярмо не тяжело, и моя ноша легка». Почему я должен говорить словами Иисуса? Но тебе ничего не говорил не я… Я здесь, поэтому я могу сказать: «Алок, я тебе ничего не говорил». Иисуса сейчас здесь нет, он не может тебя опровергнуть, но, по крайней мере, тебя могу опровергнуть я. Эти слова были твоими. Это твои желания. Ты меня боишься, тебе хотелось бы остаться прежним, не меняться. Тебе бы хотелось, чтобы ярмо было нетяжелым, а оно тяжело. Тебе бы хотелось, чтобы оно было легким, а оно не легко.
Просто еще раз вспомни Иисуса. Он также сказал – но тебе это не пришло на ум: «Если хотите идти за мною, вы должны понести свой крест на своих плечах». Ну что же, нести крест на собственных плечах не может быть легким делом, это не может быть нетяжело. Даже для Иисуса это было нелегко – неся крест, тяжелый крест, он оступался. Дважды или трижды он падал на землю.
Дорога вела вверх. Его вели на Голгофу, чтобы распять, и заставили нести собственный крест. Он был тяжелым – кресты не бывают легкими. Это не был золотой крестик, который можно носить на шее. Это не был крестик, который христиане, христианские священники, епископы, папы вешают себе на шею. Это не был золотой крестик! Это его собирались на нем повесить. И тяжесть была велика, Иисус был голоден и хотел пить, а его заставили нести крест, и он падал дважды или трижды.
И распятие тоже было нелегким. Смерть не может быть легкой. То, о чем говорит Мухаммед: «Умри прежде, чем ты умрешь», будет нелегко. Не обманывайте себя. Работа по внутренней трансформации трудна.
Но именно об этом мечтает Алок: что это окажется нетрудным – он надеется вопреки всему. Когда Иисуса распяли на кресте, тот был очень зол на Бога. На какое-то мгновение все его доверие поколебалось. Он посмотрел в небо и сказал: «Неужели ты покинул меня? Что ты со мной делаешь?» В какой-то момент это стало очень трудным, непереносимым. Он вернул себе самообладание, это другой вопрос, но груз был нелегким. Он не может быть легким. Никакая подлинная трансформация не может быть легкой.
Тогда почему он говорит: «Придите ко мне все страждущие и обремененные, и я успокою вас. Ведь мое ярмо не тяжело, и моя ноша легка»? Это просто соблазнение. Я тоже вас соблазняю, создавая у вас представление об очень легкой саньясе. Она не такая.
Я слышал, что как-то раз один старик и его молодой сын заблудились в лесу. К вечеру они набрели на маленькую хижину и спросили:
– Далеко ли до города?
Они