Когда у Вовы родились дети, ненависть уродственников распространилась и на них. Пока они были маленькими, Коля доказывал всем, что они тупые и недоделанные, вот только со временем они выучились и нормально устроились, чего нельзя сказать об уродственниках.
Но вернемся к Макариусу.
До самой смерти Тети Оли он не верил в то, что она серьезно больна, и когда она стонала ночами уже в свои последние дни, он ругался и требовал, чтобы она заткнулась, так как ее стоны не давали ему спать. Этого мама не смогла ему простить.
Уйдя на пенсию, зажил Макариус яркой, интересной жизнью: Вставал он на рассвете и сразу же шел в туалет, где продолжал дремать, пока его не звали к завтраку. После завтрака он перебирался в зал, где измерял себе давление и температуру, после чего заносил их в специальный журнал. Также он фиксировал температуру воздуха, атмосферное давление, осадки и прочую дребедень, составляющую, по его мнению, совокупность решающих факторов, или состояние среды его обитания. Я больше чем уверен, что была у него в журнале специальная графа, где он отмечал данные о своем дерьме: цвет, запах, количество, консистенцию. Количество дерьма определялось на глаз в связи с отсутствием необходимых для его определения приборов. Он разве что цветные графики не строил. Возможно, потому что не хотел тратиться на цветные карандаши или, верх расточительства, фломастеры. Периодически он засыпал, тревожно вскакивая каждый раз, когда начинались новости, которые он никогда не пропускал.
Как-то Вова предложил Макариусу купить мешок сахара пополам.
– Чего я буду покупать пол мешка, если нас четверо?! – возмутился Макариус.
– Так ты же его и ешь.
– Да ну, сколько там я его съедаю?
– Мы пьем чай без сахара, а ты кладешь в чай то сахар, то варенье. Кроме тебя никто его не ест.
– Зачем тогда он нужен? Я столько не съем.
– Тебе так только кажется.
Следующие несколько дней Макариус не находил себе места. Сначала он раздобыл где-то школьные лабораторные весы, на которых взвесил ложку сахара. Затем высчитал среднее значение выпитых чашек чая… В конце концов, после целой цепи математических вычислений, он определил свою среднегодовую норму сахара.
Пришел он как-то к маме на день рожденья.
– Привет, Том. Цветы, я знаю, ты не любишь, так я купил тебе конфет 200 грамм к чаю, – сообщил он, вручая ей кулек наверно самых дешевых конфет, – это то же, что и коробка, но там за кусок картона дерут столько! Им бы только хапать! Довели страну! Это все Ельцин…
Надо