До этого момента мама была для меня авторитетом, и когда было надо, я всегда обращался к ней за помощью или советом. После этого случая я увидел, что она хоть и начитанная, но наивная дура. Так, например, она продолжала верить продавцам, и когда один из них ей продал продукцию местного изготовления и соответствующего качества под видом австрийских туфлей, она долго не хотела верить, что ее обманули. Втулили ей эти туфли, правда, по заслуживаемой ими цене.
В другой раз она чуть не купила какую-то ерунду у ходящего по квартирам разводилы. Когда я начал выставлять его за дверь, мама попыталась меня остановить, говоря, что это дело чести.
«Прозрев», я почувствовал себя идиотом оттого, что так долго не замечал маминой глупости. После этого разочарования ее мнение перестало для меня что-либо значить, и я фактически превратился в домашнего тирана. При этом я сам был не менее наивным и доверчивым, чем она. Вот только один пример: В свое время у меня была куча виниловых пластинок. Несколько десятков отечественных, почти столько же из лагеря социализма, и совсем чуть-чуть фирменных. После покупки проигрывателя компакт-дисков ни пластинки, ни бобины, ни, тем более, кассеты слушать уже не хотелось, и я решил все это продать. Бобины ушли вместе с магнитофоном. Кассетами я подвязывал виноград на даче – весьма, кстати, удобно, а пластинки решил сдать. Для этого я поехал на сходку. Там договорился с одним торгашом, что он что-то купит, а что-то возьмет под реализацию. Он сразу сказал, что раз я договариваюсь с ним, то договор есть договор, и мне не следует ни с кем больше на эту тему разговаривать из других торгашей. Будучи интеллигентствующим лохом, я так и сделал. В результате тот торгаш развел меня на все мои пластинки. К счастью, потом, на занятиях по психологии из меня эту интеллигентскую дурь вытравили практически полностью.
Разумеется, я был неправ по отношению к матери. Таков уж механизм разочарования: сначала мы выдумываем себе бог весть что о человеке, возносим его на пьедестал, а когда оказывается, что он не соответствует нашим о нем представлениям, возлагаем всю вину на него, при этом опять выдумываем далекий от реальности, но теперь уже отрицательный образ этого человека. Его же вина заключается лишь в том, что он таков, каков есть.
На самом деле я могу упрекнуть маму лишь в том, что она была доброй, отзывчивой и очень сильно любящей меня женщиной. Кстати, то, что она была бесхитростной и готовой всем помогать, приносило ей больше пользы, чем вреда. Конечно, ее добротой пользовались различные проходимцы, но большинство людей было ей благодарно, и когда нам было нужно решить какой-либо вопрос, всегда находился тот, кто брался помочь.
В молодости мама была очень красивой.