– Нет, – ответил он.
Каштанову было не до шуток. Он подошел к Суматохину, стоявшему посреди комнаты вместе с другими любителями энергичного танца и сказал ему:
– Надо поговорить, – и кивком головы показал ему на выход из комнаты.
Суматохин, Ванилин и Хватов переводили дух, тяжело дыша, как загнанные кони. Возбужденная Лена сновала между ними. Они то обнимались, то обменивались впечатлениями с помощью междометий и нецензурных слов. Суматохин отделился от них и направился к выходу из комнаты, но Ванилин поймал его за руку, вернул на место и, повиснув у него на шее, прошептал ему на ухо:
– Братан, братан, мы же с тобой, как братья. Скажи, да?
– Конечно, конечно, – ответил Суматохин, освободился от его объятий и посмотрел в глаза другу с грустью, как будто говорил: «Ну, прощай, я может быть уже труп». Суматохин оглянулся. Каштанов стоял в дверном проеме, скрестив руки на груди, и с нескрываемой злобой смотрел в его сторону.
– Ладно, отдыхай Иван, мне надо поговорить с человеком, – сказал Суматохин и пошел.
– Олежа, если что, ты только скажи, я за тебя любому глотку перегрызу, – кинул ему вслед Ванилин.
Когда Суматохин и Каштанов подошли к кухне, Каштанов открыл дверь и, схватив рукой Суматохина за шею, с силой втолкнул его так, что тот влетел в кухню, едва не ударившись головой об батарею. Каштанов закрыл за собой дверь.
– Ты с ума сошел?! Ты что делаешь?! – начал возмущаться Суматохин.
– Садись, – приказал Каштанов.
– Нет, я не пойму…
– Я сказал, садись! – рявкнул Каштанов.
Суматохин сел на табуретку между кухонным столом и холодильником, Каштанов поднял табурет, стоявший с другой стороны стола, опустил его около Суматохина и тоже сел. Таким образом, Каштанов приблизился к Суматохину вплотную, и они находились друг к другу лицом к лицу.
– Сколько время? – обратился Каштанов к Суматохину, глядя тому в глаза.
– У тебя же на руках часы. Трудно посмотреть?
– Хватит притворяться дураком. Мне надоел этот ералаш. Прошло уже четыре с половиной часа, где твой адвокат? – заорал Каштанов.
– Ты что на меня орёшь?! – попытался также повысить голос Суматохин.
– Что, я ору? Я могу, конечно, не орать, могу просто пойти и рассказать всем твоим друзьям, товарищам о твоих подвигах. Ты этого хочешь?!
– О каких подвигах? – упавшим уже голосом пролепетал Суматохин.
– Что, забыл уже? Я могу напомнить. О том, как ты кинул одного человека, а именно моего дядю. О том, как ты втёрся к нему в доверие. Как ты ходил вместе с ним в консерваторию, как разглагольствовал на темы о высоком искусстве. Как ты ему запудрил мозги сказками вроде той, что какое удивительное совпадение у вас вкусов в музыке и живописи. Кстати, должен признать, ты здорово подготовился: