Синдром Адели. Кровь и слёзы. Твой единственный лучший друг – голос в голове. Adelina Sweet

вроде. – А вот тут я правильно услышала, а Влада – нет. Ордены – это отряды. Значит у нас по местным понятием был двадцать первый орден.

      Ну устои конечно действительно были как в детском саду. Нас точно также ставили парами в строй (хорошо что у меня была Влада и мы всегда вместе вставали), по территории мы обязаны были передвигаться только с вожатыми, в столовую нас водили они. И в корпус обратно тоже без них нельзя было возвращаться. Самостоятельно категорически запрещали передвигаться по лагерю. Да, сделано это для безопасности детей, но блин, я понимаю семилетних, но пятнадцатилетних зачем?! Во-первых вроде бы не такая уж и большая территория, во-вторых, даже если бы она была огромной и я бы потерялась, телефон есть. Я в любом момент могу позвонить. Тем более везде стоит охрана, за территорию лагеря я явно не выйду (да и смысл? Ну сбегу я, что мне делать одной в чужом регионе? Я живу чуть ли ни на другом конце страны и не маленькая, чтобы не понимать очевидных вещей о том, что сбегать – нельзя), в чем прикол?! Почему подростку самостоятельно передвигаться нельзя? Да более того, из-за того что от вожатых нельзя уходить, мы обязаны были сидеть с отрядом целый день. Такого дебилизма даже в школе не было. Начиная с пятого класса, мы самостоятельно ходили в столовую и могли спокойно передвигаться по школе. А тут в принципе независимо от того сколько тебе лет, десять или пятнадцать, к тебе всё равно будут относиться как к маленькой ляльке, которая только кончила детский садик. Да тут даже тихий час как в детском саду, за что подросткам так нравится это место, я не могла понять (ну видимо тем, кто скучаем по детскому саду) я же лично поняла для себя, что лагеря это вообще не моё. Нам ещё повезло с вожатыми, как я и говорила, в основном это просто заносчивые студенты. Особенно смотря как другие вожатые обращаются со своим детьми и те видео в социальных сетях… я ещё больше благодарю вселенную, что попала в отряд именно к нашим. Особенно зная, что Эммилия – светлый человек. Но даже несмотря на это, из-за того что на первой смене, у неё сдали нервы, она вела себя агрессивно. Всё время срывалась слово сказать нельзя было – сразу начинала кричать. Но тем не менее, она вообще никогда никого не оскорбляла. Это и отличало её от других педагогов и людей в целом, которые чуть что, сразу кидаются оскорблениями. Хотя Лев Михайлович тоже никого не оскорблял, (но я заметила, что он во многом пытался копировать Эммилию). Я в какой-то степени её даже боялась. Точнее боялась не её саму, я боялась с ней разговаривать. Боялась, что скажу лишнее слово и она опять разозлится. В этом не было её вины, но я не хотела ругаться и лишний раз давить на нервы, поэтому старалась делать всё, что она говорит. Убирала телефон, когда она просила. А также было ещё одно довольно дебильное правило. Мы все обязаны носить головные уборы. Но это правило касалось не только нас, но и вожатых. Они тоже всегда их носили. И по случайному стечению обстоятельств, больше чем причёски, я ненавидела