Королевы второго плана. Сергей Капков

попали в окружение, им пришлось оставить грузовик, бросить музыкальные инструменты, вещи и пробираться сквозь лес пешком. С Владимиром Макеевым произошел психический шок, он выскользнул из рук товарищей, бросился в лес и исчез навсегда. На рассвете 7 октября артисты попали под минометный и пулеметный обстрел противника. Рафаил Холодов был дважды ранен в ногу, Валентина оставалась около него, остальные разбежались кто куда. Токарскую и Холодова взяли в плен, но тут же разлучили, поскольку Холодов сам идти не мог. Много позже выяснится, что Рудин, Мирсков, Политикина, Розенберг и руководитель бригады Лев Лебедев погибли сразу. Руфа Бригиневич, оказавшись одна в окружении, решилась на службу в немецкой концертной бригаде и почти сразу погибла от рук советских партизан, расстрелявших грузовик со свастикой, в котором перевозили артистов. Старейшину Корфа, по легенде, немцы повесили в Ельне, хотя официально он пропал без вести.

      Враг наступал настолько стремительно, что, казалось, ничто не в силах его остановить. Пленных было огромное количество, на всех не хватало конвоиров. Когда дошли до деревни Семлёво, Валентина Георгиевна незаметно вышла из колонны. Вскоре она неожиданно встретила семейную пару циркачей Макеевых и клоуна Бугрова. Позднее разыскала в госпитале Рафаила Холодова и буквально похитила его. Тут же уничтожили холодовские документы, где была указана его национальность – еврей.

      О тех событиях Валентина Георгиевна впервые рассказала в 1980-е. Андрей Миронов под впечатлением решил поставить спектакль «Прощай, конферансье!», пьесу написал Григорий Горин. Но зрители не знали всей правды, которую актриса открыла лишь в начале 1990-х: «Тут опять в мою жизнь ворвался голод. Копали мерзлую картошку. Старушка, которая нас сначала приютила, теперь выгнала: “Надоели вы мне тут! Сидите у меня на шее! Нечем мне вас кормить, убирайтесь!” Пошли на другую квартиру. А когда вывесили объявление о всеобщей регистрации в управе, мы решили сказать, что работаем артистами, – есть же театр в городе. Можно и с концертами выступать, хоть что-нибудь заработаем. Зарегистрировались. На следующий день пришел немец русского происхождения – из тех, кто уехал сразу после революции, – и предложил показаться ему, представить возможный репертуар. Мы говорим, что нам и надеть-то нечего. “У нас здесь склады есть. Мы дадим вам записку, берите что найдете”. Пошли мы на склад, а там уже кроме марли ничего нет. Я себе подобрала какие-то трехкопеечные босоножки, Валя Макеева помогла сшить из марли бальные платья. Случайно встретили в Вязьме танцевальную пару Платоновых, которая тоже с бригадой попала в окружение. Вместе с ними сделали небольшую концертную программу. Я пела французскую песенку, которую исполнял Мартинсон в “Артистах варьете”, Макеев играл на гитаре, Бугров – на пианино. А Холодов был страшно цепким к языкам, поэтому он почти сразу освоил немецкий и вел у нас конферанс. Выспрашивал, какие у них шутки, выяснял особенности их юмора. Под конец мы все хором пели “Волга-Волга, мать родная”, эту песню немцы