Мамуля перевела дух, и эстафету подхватила бабуля, тоже, видимо, принимавшая водные процедуры в режиме «ушки на макушке»:
– Комаров в этом году мало, поэтому на ночь кондиционеры можно не включать, обходиться открытыми окнами, но только если на них есть сетки.
– Зачем же сетки, если комаров нет? – спросила Трошкина.
Вечная отличница, она слушала очень внимательно, только что не конспектировала.
– А это не от комаров, – охотно объяснила бабуля. – Сетка – это чтобы не пришли Запотык и Тыгыдык.
– Кто-о-о?! – Мамуля, для которой это оказалось новостью, очень оживилась. – Что я слышу, тут есть свои фольклорные персонажи – вроде наших Домового и Барабашки?
– Нет, Бася, все гораздо проще, – усмехнулась бабуля. – Это два здешних кота, каждый со своими тараканами. Запотык любит незаметно улечься поперек дороги, создавая препятствие для гуляющих. А Тыгыдык – большой любитель бурного ночного веселья, если влезет в дом – никому спать не даст. Но, думаю, эта опасность больше грозит квартирующим на первом этаже, к нам на второй коты вряд ли доберутся… Ах, чуть не забыла о нашем вечернем визите!
Бабуля подхватилась, полезла из-за стола.
– Куда, к кому? – не поняла я.
Забыла уже о ранее объявленных планах.
– Да к тем соседям, которые слишком любят ночные котлеты, – напомнила мне Трошкина, которая даже в школе обходилась без шпаргалок, одной природной памятью, и встала: – Я с вами, Мария Семеновна.
– Тогда я тоже, – засобиралась я.
– Вот и прекрасно, я останусь тет-а-тет с моей музой и немного поработаю, – обрадовалась мамуля.
Набиваться в компанию к ним никто не стал. Нет среди нас таких смелых, которые желали бы лично познакомиться с музой ужастиков.
Маленькая делегация, особый вес которой придавала бабулина палка, выдвинулась из нашей квартиры и направилась к соседней.
– Может, лучше я – по-английски? – мягко придержав бабулю перед чужой дверью, спросила Трошкина. – Вы уверены в своем немецком, Мария Семеновна?
– Деточка! – подбоченилась родная старушка. – В моем немецком был уверен даже Отто Генрихович Шольце, бывший военнопленный, успевший до отправки его на русский фронт окончить три курса Лейпцигского университета, где, между прочим, в свое время учился сам Гете!
– Тогда пардон. – Алка вскинула руки и отступилась.
Бабуля примерилась и поскребла своим посохом чужую дверь, сделав это настойчиво, но довольно деликатно – примерно как Гэндальф, впервые явившийся к Бильбо.
В ответ кто-то прошествовал по коридору увесистым твердым шагом, позволяющим догадаться, что в соседях у нас обретается явно не мелкий хоббит.
Точно: дверь широко распахнулась, и на пороге