По улицам группами ходили накаченные братки в спортивных штанах и кожаных куртках. Никогда в городе не было столько вооружённых банд, кровавых разборок и заказных убийств. Подвальные качалки, стали главными поставщиками бандитской пехоты на улицы столицы и российских городов. Появились совсем «отмороженные» бандюки, которых называли беспредельщиками.
Вместо небольшой, но гарантированной зарплаты, появилось возможность зарабатывать, как хочешь. Работая челноком, люди за неделю получали сумму, которую зарабатывали целый год на производстве. Предприимчивые и наглые торгаши поднимались из «грязи в князи». Всюду ларьки, ларьки, ларьки. В Москву потянулись, так называемые, «колбасные электрички». Пассажирами были голодные и напористые провинциалы с рюкзаками и сумками. В Москве они скупали те продукты, которые сами же и производили у себя на периферии.
Первые супермаркеты и первые фастфуды. Вскоре разрешили свободную торговлю с рук. В комиссионных магазинах можно было купить всё, вплоть до оружия. Страну заполонила палёная водка и подделки импортного алкоголя. Народ пил и травился, травился и умирал. Говорили, что от фальсифицированной водки за год гибнет мужиков в три раза больше, чем за всю войну в Афганистане.
Появились шоколадные батончики «Сникерс», куриные окорочки, прозванные в народе «Ножки Буша». Запад заваливал Россию дешёвыми и второсортными продуктами, превращая её из великой страны толи в большой супермаркет, толи в большую свалку. Появился анекдот: «На банке говядины нарисована голова коровы. На банке свинины голова свиньи. На американской тушёнке «Анко Бенс» голова негра. Из чего она… или из кого? Купить боюсь».
После развала СССР расплодились побирушки. По вагонам метро ходили афганцы. В камуфляже без погон, часто с наградами и в инвалидных колясках. Они пели про Кандагар и настоящую мужскую дружбу. Ну как было таким не подать.
Следом шли гражданские попрошайки. Фантазия их била ключом. Часто можно было слышать такие монологи: «Подайте распятому на дыбе перестройки», «Помогите, всё отобрали буржуины-капиталисты. С работы выгнали, жена – инвалид, дочь школьница – стала проституткой», а то и: «Подайте на хлеб жертве политического террора…»
Народ жалел, подавал, ругался. Злые языки говорили: «Если подают, значит, есть, что подать».
А город расширял границы, которые постепенно начали выходить за кольцевую дорогу. Москва обрела славу самого бодрствующего города Европы, стала столицей игорного бизнеса. Пиво и водку пили везде, даже в метро. Открывшийся рынок в Лужниках, ласково прозванный москвичами «Лужей», манил обилием товаров.
Здесь было почти всё: одежда, игрушки, ширпотреб из Китая, джинсы и кроссовки из Америки, куртки и шубы из Турции. Сам рынок стал особенным миром, где царили свои законы. В этом мире тоже было почти всё: антисанитария, криминал, рэкет бандитов, воровство, мошенничество, проститутки и поборы