Среди фигурок Каяко еще видела несколько из аниме, которые продюсировала она лично, но вот из «Опоры» уже не осталось ни одной героини.
– Что ж, откланяюсь. – Каяко подняла взгляд и заставила себя улыбнуться.
Вдруг исчезнувший куда-то ненадолго Осато ее окликнул:
– Госпожа Арисина! Постойте!
На мгновение Каяко как будто прошиб ток, и она осторожно обернулась, боясь лишний раз вдохнуть.
– Вот, держите! – Осато протянул ей коробочку. Стоило Каяко заглянуть, что там, как сердце сжалось от восторга – и это несмотря на весь обуявший ее ужас. Внутри оказалась героиня прошлого аниме, которым заведовала Каяко, притом в чиби-версии: «мини-мипоид»[8].
– Это же Мирэ!
– Во время нашей прошлой встречи вы говорили, что она вам нравится. Вот, попалась на глаза… Или у вас такая уже есть?
– Нет! Спасибо огромное! Я даже представить себе не могла, что у вас они еще остались в запасе!
– В главном офисе не осталось, а на складе есть немного. Если вдруг еще кого-то хотите, обязательно говорите, я поищу.
Он смотрел на нее так прямо и искренне, что Каяко растеряла все слова. Подавив вздох, она наконец ответила:
– Вы такой хороший человек, Осато.
– И вы, – улыбнулся он. – Я часто думаю, что в нашем деле плохих людей нет. Я это в целом про аниме-индустрию.
– В самом деле?
– Ох, вы не думайте, что я лицемерю. В глубоком понимании оба мира – и наш, и ваш – очень тесные, поэтому репутация летит впереди человека, так? Новость о каждой выходке разносится как пожар. Трудно найти работу, когда о тебе дурная слава.
– И правда.
Да, об этом Каяко знала не понаслышке. Многие кочевали из студии в студию фрилансерами, и пятно на репутации могло загубить человеку всю карьеру. Не только, разумеется, на профессиональной: среди коллег тут же разлетались слухи и о распускающих руки бесстыдниках.
– То есть мне воспринимать вашу Мирэ как некий намек? У «Блу-той» к нам какая-то просьба?
– Что вы, нет конечно! – невозмутимо покачал головой Осато. – Это такая мелочь! Просто знак благодарности за все, что вы для нас делаете. Что ж, до встречи!
На этот раз они в самом деле простились, и он застыл в поклоне. Видимо, не собирался разгибаться до тех пор, пока Каяко не выйдет за двери, и, когда она это поняла, в груди кольнуло. Она спешно выскользнула вон, убедилась, что дверь закрыта, и наконец медленно оторвала взгляд от пола. Оставшись одна, девушка вздохнула спокойно, прислонилась к стене в безлюдном коридоре, напряженные икры размякли, как шоколад, забытый летом под жарким солнцем, и Каяко опустилась на пол.
Она тяжко вздохнула, глядя в потолок.
Прелестная фигурка, которую ей только что так любезно подарили, оттягивала руки неподъемным грузом. Каяко кусала губы, чтобы не дать эмоциям вырваться наружу. Она сгорала от стыда.
Опять не нашла в себе сил признаться, что Одзи пропал.
В висках пульсировала