Уголовник медленно опустился на краешек дивана. Его коленки торчали из широких штанин и выглядели болезненно белыми, костлявыми. Крячко расстегнул молнию на папке и извлек оба ножа: тот, которым был убит рабочий в «Росинке», и второй, что обронил бандит, которого попытался задержать Гуров возле той же самой «Росинки». Развернув полиэтиленовый пакет, сыщик выложил перед Пляжником ножи. Веня свел брови у переносицы, протянул руку и взял в руки один нож, стал рассматривать лезвие, рукоятку, пристально всмотрелся в лезвие, выискивая что-то в отражении солнечного света на металле. Положив нож, он взял второй и принялся так же рассматривать и его. Крячко не торопил и не мешал вопросами, которые задавать было еще рано.
– Интересные «перышки», – наконец произнес Пляжник.
– Откуда они в Москву могли попасть? Издалека?
– Да нет, не очень далеко, – хмыкнул Веня. – С Волги, из Саратова. Вы же знаете, что в лагерях свое производство и все зависит от того, в каком районе они. Да и игрушки там делают разные. Что-то на продажу идет, что-то администрация заказывает для своих делишек. Генералу там подарить или родственнику. Нарды, кресты всякие деревянные, другое баловство. Ну и по металлу есть умельцы. И перстенечки стальные делают, и цепочки из нержавейки, и медальоны чеканят. Ножички вот тоже умеют делать. Только под Москвой понты всякие – выкидные, с тонким гибким лезвием. Короче, баловство сплошное. Для фраеров. А вот в Сибири наладились делать ножи на манер военных. Тяжелые, которыми и деревце небольшое срубить можно, веток нарубить, наколоть для костра, медведя завалить тоже можно, если нужда придет. Там втихаря такое делают для тех, кто в бега подается, кому через тайгу к жилью выходить неделями придется.
– А эти, значит, для людей? – кивнул Крячко на ножи.
– Я не прокурор и не адвокат, – криво усмехнулся Пляжник. – Вы спросили, я рассказываю. Эти точно из Саратова, из 33-й. У них там «слесарка» хорошая. Со станками, со сваркой. И металл всегда есть в отходах. И полируют хорошо, потому что есть чем и как. Только делали их разные люди.
– Разные? – удивился Крячко. – А мне показалось, что одна рука.
– Вот этот ножичек, – Веня с уважением взял со стола двумя пальцами один из ножей, – делал Химик. Я его руку хорошо знаю. И дело тут не в полировке. Он металл подбирал хороший, долго обрабатывал инструментальную сталь. Но не всякую. Есть такая, которая колется от твердого препятствия, как стекло. И острые они у Химика были как бритва. В натуре бриться можно было! А вот эти символы, которые он выжигал на рукоятке, тоже чисто его. Видите, здесь перо птицы? А вот здесь вроде буквы «Х», как ее в древние времена писали, в библиях разных. Она больше на крест похожа, многие и думают, что крест, а это «Х», Химик значит. Он выжигал символы и на