Дорога к крылышкам. Как новый репатриант стал израильским лётчиком. Исаак Мостов

назначения нового «бригадира» и объявления «боевой задачи» вся группа жарко дискутировала, обсуждая план действий и возможные варианты его решения, пока кто-то (обычно «бригадир») не замечал, что время летит, и надо переходить от слов к действиям. И мы бросались что-то делать, хотя ясного плана, как это решит задачу, обычно ещё не было… Понятно, что большинство наших действий заводило нас в тупик, и приходилось на ходу переигрывать планы и варианты решений. Были среди нас люди, которые, пытаясь доказать правильность плана или варианта, превосходили свои физические возможности или грубо нарушали законы физики – это заканчивалось падениями, ушибами, ссадинами. К счастью, никто из нас себя не покалечил, хотя иногда это было «совсем рядом»…

      В тот день я ещё раз с удивлением заметил, насколько силён, могуч и интернационален русский мат… С момента моего призыва я уже обратил внимание на то, что определёнными выражениями пользуются все без исключения потомки разных еврейских диаспор и сабры. Сейчас же, слушая восклицания моих новых товарищей, которые они выговаривали в сердцах, упоминая какую-то на ломаном русском определённую мать или анатомические названия определённых частей тела16, я не мог скрыть своей улыбки, за которую, как я заметил, получал несколько удивленные взгляды наших экзаменаторов.

      Так мы всем «табором» возились под жарким солнцем Негева на этой «игровой площадке для взрослых» до обеда, зарабатывая и теряя очки в глазах «наших» лётчиков, которые, сидя в тенёчке и покуривая, внимательно наблюдали за нами и всё время что-то записывали в свои планшеты.

      На обед мы уже плелись усталые – большинство из нас в ободранной одежде и ссадинах, которые мы заработали, рьяно пытаясь выполнить невыполнимое…

      После обеда нас направили в один из классов Лётной школы – вторая половина «офицерских проверок» была направлена на «духовную» составляющую, а не физическую, которая проверялась на игровой площадке. Нас рассадили в полукруг перед нашими экзаменаторами, и те начали задавать избранным им людям каверзные вопросы по определённым, заданным ситуациям. Например: «Вы на корабле, и вдруг видите, как кто-то упал в море. Вы за ним прыгнете?» Если человек отвечал: «Да!», то тут же следовала подковырка: «Но вода в море холодна, и вы явно тут же замёрзнете, не успев никого спасти!» На тех, кто, подозревая подвох, отвечал: «Нет!», тут же обрушивалось: «Вы что, эгоист?! Вы не готовы даже попытаться спасти бедного человека?»… И так по любой теме и по любому ответу, который мы давали на выдуманные ситуации… «Наши» лётчики не давали спуска никому, и приходилось защищать свои ответы в меняющихся условиях задачи или признавать их несостоятельными… Я участвовал в этих дискуссиях только в той мере, в которой вопросы задавались мне лично… С уровнем моего ограниченного иврита я не знал всех слов, сказанных экзаменаторами и моими товарищами, так