А мои руки… вот же крыжт зелёный. Свои бедные руки, войдя, я спрятала за спиной. Ладони были исполосованы розгами и кровоточили, сестре Ринне ведь дела нет до того, что ранки ещё с прошлого раза не зажили, а теперь заново вскрылись. Я осторожно вытянула руки тыльной стороной вверх, попыталась распрямить пальцы, но те скрючились против моей воли. Старичок поводил над моими руками какой-то каменной призмой, вздохнул, покачал головой.
Сероглазый мужчина внимательно следил за его действиями, скрестив руки на груди. И вдруг ощутимо напрягся. Вполоборота оказался передо мной и взял за запястья, разворачивая кисти ладонями вверх. Я только сдавленно охнула от боли, сопротивляясь. Но нет, всё же увидел… Старичок рядом тоже охнул. Воздух как будто сгустился вокруг, а в голосе сероглазого прорезалась злость:
– Это так вы заботитесь о своих «крошках»?!
Мать-настоятельница побледнела и вжалась в кресло, но попыталась себя выгородить:
– Так это, ваша светлость, часть воспитания… Косорукая она, всё назло портит!
– Замолчите, – зло рявкнул сероглазый. – Мэтр Норран, займитесь.
От накопившейся обиды и боли глаза вновь защипало. Да за что мне все эти унижения? Ещё один мужчина в почтенном возрасте подошёл ко мне, поцокал языком при виде моих истерзанных ладоней, и вдруг неожиданно их окутала лёгкая белая дымка.
Магия?!.. Это – магия? А эти мужчины, значит, тоже маги?
Дымка рассеялась, и неожиданная лёгкость прогнала вереницу вопросов в моей голове. Боль ушла, и я с изумлением уставилась на свои ладони. Белая чистая кожа – ни следа от недавних побоев, да и от прежних тоже. Я осторожно распрямила скрюченные пальцы, сжала и разжала кулаки несколько раз. Потрясённо взглянула на целителя, не зная, что сказать, но, видимо, благодарность он сам уловил в моём взгляде, потому что лишь махнул рукой и отошёл.
Маги, будто безмолвно условившись, направились к выходу, всем видом показывая, что визит окончен. Только самый главный морщился и чего-то тянул. Как будто у него до сих пор не было ощущения законченности, того спокойствия, когда дело выполнено. Словно какая-то неуловимая ниточка ускользала от его взора.
– Вы дважды назвали её «косорукой». Почему?
Настоятельница Гриза почти слилась с креслом.
– Господин, так она действительно всё портит… Не знаю уж, намеренно или нет. Подушки пером набьёт, так сёстры потом неделю мигренью мучаются. А те, что в город продаём, так их нахваливают да ещё просят. Готовить ей уже запретили: вроде из одного котла едим – так сестёр всех как есть прихватывает, а сироткам ничего. Посуду начнёт мыть, так…
– Достаточно, – мужчина вновь зашагал по комнате, нахмурившись.
Да что у него так назойливо зудит? Я так и застыла истуканом на месте с вытянутыми руками, боясь шелохнуться. Пожалуйста, отпустите уже, а?
Взгляд мага упал на большую дорожную сумку с непонятными штуками. Он легко подхватил её, водрузил