Живой Дагестан. Владимир Севриновский

человеком с тихим голосом и почти незаметной улыбкой. Важную птицу в нем выдавал только костюм – дорогой и всегда идеально выглаженный. Говорят, однажды в чужом заведении на него напали два амбала, переломали ребра и полуживого выбросили на улицу. Он кое-как добрался до дома, сменил костюм на простую одежду, взял нож, вернулся и отправил одного обидчика в реанимацию, а другого – на тот свет. Всякий, кто рассказывал мне эту историю, непременно подчеркивал, что он переоделся, дабы не пачкать элегантный костюм. Правда это или нет, судить не берусь, но никогда этому человеку не приходилось повышать голос или повторять сказанное дважды. Поэтому в клубе конфликтов не случалось, было культурно и весело, а любители чего погорячее отправлялись на афтерпати в кафе «Пушкин» под лестницей местной библиотеки, где в воздухе витали кальянный дым и дух порока, который бы наверняка понравился молодому Александру Сергеичу.

      Но Дейву и этого было мало. Как истинного сына своей страны, его манили самые отвязные клубы, скорее напоминавшие салуны Дикого Запада. Только там он был по-настоящему счастлив. Расставив ноги в остроносых ковбойских сапогах, Дейв листал меню, на первых страницах которого перечислялись штрафы за сломанные стулья и простреленный потолок. Здешним приятелям он представлялся как Дауд. Однажды, разговаривая с другом по «Cкайпу», он с гордостью обвел телефоном вокруг себя, за что немедленно поплатился. Некий хмурый тип с воплем: «Ты зачем меня сейчас снял?» – повалил его на пол и выхватил пистолет. Тут же на помощь бедолаге бросились два молодых дагестанца. Один закрыл его собой, другой схватил хмурого сзади и отобрал оружие. Пистолет оказался незаряженным, но это ничуть не уменьшило восхищения Дейва кавказцами, готовыми рискнуть собой ради незнакомого человека. В тот день он полюбил Дагестан навсегда.

      Через шесть лет отважный антрополог попал в автокатастрофу и вернулся на родину, лечиться от перелома бедра и иллюзий. Катя последовала за ним обратно в американскую мечту, теперь еще более сладкую. Но я уверен – даже выздоровевший Дейв, променявший Кавказ на должность клерка в страховой компании, навсегда останется немного Даудом, искателем приключений. Недаром его нынешнего начальника зовут Уолтер Уайт.

      А вот Махачкала изменилась. Бешеные салуны уходят в прошлое. Хмурые гопники давно переселились в соцсети и бичуют ночные клубы во славу Хабиба Нурмагомедова. Роскошный паб уже мало выделяется из сонма подобных ему ресторанчиков для элиты, которые по-кроличьи плодятся с каждым новым траншем дотаций бедной республике. Уникальным остается лишь подвальное кафе. Мы заходим туда субботним вечером и медленно цедим коньяк, вспоминая былые времена и далеких друзей, которые вряд ли вернутся. Роковая блондинка поет блюз, кружатся пары, а из тени на них с почти незаметной улыбкой смотрит хозяин заведения. Костюм его по-прежнему безупречен.

      Три селения

      Записываю балхарские песни в исполнении местных бабушек. Поют они первую, долгую и печальную.

      – О