– Оппаньки! Девочка-одуванчик, говорили они? – закричал я. – И никакая! Ты! Не Мисс! Невинность! И нечего! Мне! Тут! Заливать! – продолжал я вопить на ремень, который все никак не хотел отстегиваться!
Разобравшись с коварным лазутчиком в наших доблестных рядах, я побежал ко входу. Дорогу мне преградил традиционный бритый, татуированный амбал, хотя я что-то не заметил больше никого, кто бы еще туда рвался. Лишь шагах в двадцати от входа около стены стоял маленький субтильный мужичок, почему-то в плаще и маске Бэтмена, и раскачиваясь из стороны в сторону, пытался расстегнуть штаны.
– В чем дело, друг? Я могу зайти? – спросил я амбала.
– Можешь. Но не в этом. Сегодня пускаем только в костюмах. Вон, посмотри, как тот парень… Эй, ты! А ну отвали от стены! – заорал он на Бэтмена.
Субтильный испуганно вздрогнул, и пошатываясь, побрел прочь.
– Момент-шмомент, – бросил я амбалу и побежал вслед за доходягой.
Когда я догнал его, он снова пристраивался к забору, и путаясь в плаще, искал пуговицу на ширинке. Я подошел к нему сзади, положил руку ему на плечо и низким, глухим голосом проговорил:
– Мужик! Мне нужна твоя маска и плащ! Скорее! Они повсюду!
– О господи! Кто повсюду? – пискнул в ответ субтильный.
– Силы зла, мужик. Силы зла.
– Господи Иисусе! И что нам с этим делать? Может, в полицию позвоним?
– Никакой больше полиции сегодня, – сердито осадил я его. – Они с ними заодно.
– Ну тогда бери… и вставь этим гнидам по полной! – промычал Бэтмен, и начал было развязывать плащ на шее; но обернувшись и увидев меня, почему-то сразу передумал: – Вообще-то, костюмчик обошелся мне в сто монет, а меня туда все равно не пустили, так что готов отдать тебе его за…
– Дам пять.
– Восемьдесят пять!
– Десять, мужик, десять…
– Ну хорошо, хорошо, бери за пятнадцать… Господи Иисусе…
Рассчитавшись с экс-Бэтменом, я надел черную ушастую латексную маску и накинул на плечи черный полиэстеровый плащ.
– Выбирая этот путь, мне следовало знать, что он бесконечен, – заметил я и, взмахнув полами плаща, растворился в ночи, из которой на свет летели стаи моих мышиных собратьев – в смысле побежал обратно к амбалу.
Увидев меня в новом обличье, громила одобрительно хмыкнул, и шлепнув на мое запястье красную печать, пропустил внутрь.
В довольно вместительном зале оказалось неожиданно прилично народу. У помоста, на котором вокруг шестов под музыку крутились две нагие девицы, сидело человек тридцать мужчин в нелепых маскарадных нарядах. Несколько полуголых деток, по-кошачьи загримированных, сновали туда-сюда, разнося напитки. Лидии видно не было, но вряд ли она успела бы так быстро снять джинсы и присобачить кошачий хвост.