– Принесешь деньги, – пообещала Донателла, – и спи со мной, сколько твоей душе угодно.
Отчаявшись добиться какого-либо послабления, он позвонил ей в один из вечеров:
– Я еду к тебе. Насчет денег можешь не беспокоиться.
Он сначала с ней переспит, а потом как-нибудь убедит ее еще немного подождать. Другого пути не было. Он уже полностью раздел ее, когда вдруг, ни с того ни с сего, брякнул:
– Денег у меня с собой нет, cara, но в один прекрасный день...
Вот тогда-то она и набросилась на него, как дикая кошка.
Иво размышлял об этом, когда, выйдя из квартиры Донателлы (теперь он так называл их квартиру), сел в машину и, свернув с забитой автомобилями виа Кассиа, помчался во весь опор домой в Олгиата. Взглянул на свое отражение в обзорном зеркале. Крови уже не было, но было видно, что царапины свежие. Он посмотрел на свою окровавленную рубашку. Как объяснит он Симонетте происхождение царапин на лице и спине? В какое-то мгновение Иво решил рассказать ей всю правду, но тотчас отогнал от себя эту безумную мысль. Он бы, конечно, мог, скажем, набравшись наглости, сказать Симонетте, что в минуту душевной слабости переспал с женщиной и она от него забеременела, и, может быть, как знать, ему удалось бы чудом выжить. Но трое детей. И в течение трех лет?
Жизнь его теперь и гроша ломаного не стоит. Домой же он обязательно должен вернуться сегодня, так как к обеду они ждали гостей и он обещал Симонетте нигде не задерживаться. Ловушка захлопнулась. Развод был неминуем. Помочь ему теперь может разве что святой Генаро, покровитель чудес. Взгляд его случайно упал на одну из вывесок, в обилии пестревших по обе стороны улицы. Он резко сбавил ход, свернул к тротуару и остановил машину.
Тридцатью минутами позже Иво въехал в ворота своего дома. Не обращая внимания на удивленные взгляды охранников при виде его оцарапанного лица и окровавленной рубашки, он проехал по лабиринту извилистых дорожек, пока не выбрался на дорогу, ведущую к дому, возле крыльца которого и остановился. Припарковав машину, открыл входную дверь и вошел в гостиную. В комнате были Симонетта и Изабелла, старшая дочь. Симонетта взглянула на него, и на лице у нее отразился ужас.
– Иво! Что случилось?
Иво неловко улыбнулся, превозмогая боль, и робко признался:
– Боюсь, cara, я сделал одну маленькую глупость...
Симонетта приблизилась к нему, настороженно вглядываясь в царапины на его лице, и он заметил, как сузились ее глаза. Когда она заговорила, в голосе ее зазвучал металл:
– Кто оцарапал тебе лицо?
– Тиберио, – объявил Иво.
Из-за спины он вытащил огромного, шипящего и упирающегося всеми лапами серого кота, который вдруг резким движением вырвался из его рук и умчался в неизвестном направлении.
– Я купил его Изабелле, но этот черт набросился на меня, когда я попытался запихнуть его в корзинку.
– Povero amore mio! – Симонетта бросилась к нему. – Angelo mio! Иди наверх и ляг. Я вызову врача. Сейчас принесу йод. Я...
– Нет-нет, не надо. Все в порядке, – храбро сказал Иво.
Когда она нежно попыталась