– Ну, а я, значится, с гор, – вступил в разговор Гэйл, надеясь предотвратить неизбежную перепалку товарищей. – Точнее, с одной горы, у нас там деревня. Отец мой – горный демон был, сын старейшины, а маму ему близлежащее княжество в жёны отдало, чтобы поддержкой демонов заручиться – она, значится, человек. Нас с мамой в деревне не любили – говорили, что люди все гниль, не чтят законов, и верить им нельзя, а если ты ни демон, ни человек – то вообще жить не должен. Отец нас защищал, конечно, и из дома не выпускал, но потом княжество мамино его отряд призвало на битву – там он, значится, и полёг. Нас с мамой тогда совсем затравили, из дома выгнали; дед уже старый был, ничего не смог сделать, да и смерть батькина его подкосила сильно – я не знаю, понимал ли он вообще, что вокруг творится. Мы с мамой скитались по деревням… По-всякому нас принимали – где жалели, где камнями кидались… Так и дошли до столицы, я тогда уже взрослый стал, сильный, начал зарабатывать, как умел, а потом спас одного… Человека, и он меня пристроил в гильдию. С тех пор я с ними, и не жалею – хорошие люди, кормят отлично, маме моей жильё нашли. Вот, в общем-то, всё.
В темноте раздался всхлип – в глазах Окадии стояли слёзы. Гэйл виновато потупил взгляд – он не хотел произвести своим рассказом подобного эффекта. Так как Окадия была не в состоянии говорить, эстафету переняла Маюми.
– Я родилась в столице, – начала свой рассказ девушка. – Отец мой занимает высокий сан в церкви, он – главный жрец. Растили меня в строгости, святые тексты читать учили, а если что не так прочту – зверюшек кормить не пускали, и бездомным сами одеяла раздавали, без меня, а я без этого дела не могу! Когда я совсем маленькой была, лет шесть, нашей церкви начали угрожать неверные, и папа, испугавшись за меня, отдал меня на воспитание своему другу. Тот меня тоже учил… Всякому. Боевым искусствам, например, и ядам, и как человека вырубить, не убив… Это было, в целом, интересно, но потом, на мой четырнадцатый день рождения, он сказал, мол, ты готова, твоё первое задание – убить королевского посла. Ну, я и убежала, ясное дело. Святые тексты убивать запрещают, это и ребёнок знает! Я вернулась к маме с папой и сказала им, что бояться за меня больше не надо – я сама теперь с любым неверным расправлюсь, если будет нужно, при этом ни одной заповеди не нарушив. Сначала я служила жрицей в церкви, а потом узнала, что гильдии, защищающей мирный столичный люд, нужен целитель, испросила у отца разрешения, и вот я здесь. А зачем нужно было посла убивать – хоть убей, до сих пор не пойму. Он же живой, у него семья, дети…
У Лины вырвался нервный смешок. Маюми воззрилась на подругу с непониманием – ей казалось, что ничего такого уж забавного она не сказала. Последней осталась Окадия.
– Про меня и говорить