Я тихо поднялся и вышел через задние двери, через задний двор, выбрался на заросшую тропинку и, пробираясь вдоль плетеного забора, слышал, как ронин развязно говорит моей сестре:
– А что, красавица, может, угостишь меня чем-то еще?
Я поспешил.
Очень скоро мы вернулись. Я, мой дед и его постоянный гость Мацуда Хирото, высокий, не старый еще седой человек с коротким мечом в старинных красных ножнах за поясом.
– А вы еще кто? – недовольно произнес ронин, проглатывая остатки второго колобка и откладывая тарелку на чурбак.
Он поднялся, не спеша поправил пояс, мечи за поясом, зорко озирая нас всех. Он не боялся. У него за поясом было больше оружия, чем у всех нас, вместе взятых.
– Вам чего, старички?
– Как тебя зовут? – произнес мой дед.
Ронин назвался.
– Что ты делаешь здесь? – негромко спросил мой дед.
– Я воевал вместе с твоим сыном, – неласково отозвался ронин. – Мы вместе участвовали в осаде Осаки.
– Вот как, – отозвался мой дед. – С которым сыном?
Ронин, усмехаясь, обвел нас черным взглядом и бросил в ответ:
– Которого здесь нет. Со старшим.
– Под чьим знаменем вы сражались? – ровно спросил мой дед.
– Ии Наомаса, отряд Красных Демонов, – отозвался ронин. – Слышал, наверное?
Мой дед перевел безразличный взгляд на безмятежного Мацуда Хирото, неподвижно стоявшего рядом, потом на мою мать, она ответила ему столь же безжизненным взглядом, и негромко произнес:
– Невестка, подай достойному воину чашку саке.
Ронин развязно усмехнулся и отозвался:
– Вот это другое дело. А то я уж решил, дело дойдет до ножей. Не хотелось бы кого-то поранить, старик. Мы с твоим сыном были вот так вот: плечо к плечу, нога к ноге.
Он взял с подноса, что поднесла ему мать, чашку с саке и, резко запрокинув голову, выпил ее в один огромный глоток. Мать отступила в сторону, а Мацуда Хирото, стряхнув с лезвия своего короткого меча его кровь, вложил тот в ножны. Я не заметил, как он это сделал, но горло ронина словно разорвалось надвое, кровь, перемешанная с саке, выплеснулась на утоптанную землю нашего двора.
Никто из нас даже «ой» сказать не успел.
Сначала на землю упала опустошенная глиняная чашка – последнее, что сделал в этой жизни этот человек. Затем наземь пало его мертвое тело. Пустое, свободное от души, отлетевшей к следующему воплощению.
Мой дед молча смотрел, как толчками вытекает человеческая кровь и смешивается с грязью.
– Позовите монаха, – отрывисто бросил мой дед. – Его нужно отпеть и сжечь тело до заката. Я заплачу.
– Благодарю тебя. – Дед коротко поклонился Мацуда Хирото. – Я в долгу пред тобой.
Тот только коротко кивнул в ответ, пряча руки в рукава косодэ.
Позвали монаха. Убитого отпели и сожгли. Он исчез, как не было его.
Уже после заката солнца в темноте у тлеющего очага я задал терзающий меня вопрос.
– Матушка, – тихо произнес я. – Почему