Я медленно поднялась на ноги, прикидывая, что верхом на лошади сумею двигаться намного быстрее.
– Мы с тобой можем стать союзниками, – предложила я и медленно двинулась к ней по лесной подстилке, издавая успокаивающие звуки.
Уже почти стемнело, и я мало что могла разглядеть.
– Красивый мальчик. – Подойдя к животному, я склонила голову. – О, прости, девочка. В любом случае ты прекрасна.
Судя по виду, лошадь не слишком-то мне доверяла, но все же позволила себя погладить. У меня дрожали руки, хотя поселившаяся внутри тяжесть немного ослабла.
Я залезла в седельную сумку охотника и достала запасы еды: хлеб, яблоко и валео, завернутый в мягкую ткань. При виде него у меня перехватило дыхание.
Сладкие фрукты в наших краях считались редкостью, и зачастую их просто не удавалось достать. Когда я была маленькой, папа часто, по несколько раз в год, ездил по другим деревням. Мне нравилось, когда он отправлялся на юго-восток, потому что там, в прибрежных селениях, чаще имелась возможность раздобыть драгоценные валео.
Тайбрис же предпочитал его поездки на север. В тех краях жили одни из лучших мастеров по работе с деревом, и папа всегда привозил домой крошечных деревянных зверюшек. К тому времени, как он умер, у нас с братом на тумбочках возле кроватей скопилось по целой коллекции фигурок. И сейчас я отдала бы что угодно, лишь бы один из этих маленьких кусочков дерева лежал у меня в кармане – на память об отце.
Поднеся фрукт к носу, я вдохнула его аромат и тут же вспомнила улыбку папы. Бывало, он притворно сетовал, что не смог найти валео, а после вытаскивал фрукт из кармана. Незадолго до его смерти я сама потратила несколько драгоценных медяков на валео для него.
Что бы папа подумал обо мне сейчас?
Услышав ржание лошади, я прогнала воспоминания прочь. Итак, теперь у меня есть хлеб, фрукты, вода и лошадь. И для этого понадобилось всего-то убить человека.
«Хватит», – мысленно одернула я себя и решительно сняла с лошади седельную сумку.
Мне нужно немного поесть, чтобы хватило сил выдержать эту ночь, а после лучше идти пешком, ведя лошадь за собой. В темноте ехать на ней рискованно. Если животное сломает ногу, мне вновь, как и вначале, придется очень несладко.
– Мы отлично поладим, – пробормотала я. – Сейчас я поем, и мы немного пройдемся, чтобы найти укрытие… – «И убраться подальше от тела». – После отдохнем. А завтра будет новый, лучший день.
Позади что-то хрустнуло, и я вздрогнула.
Лошадь резко дернулась вправо. Выругавшись, я потянулась за поводьями, но опоздала. Животное помчалось прочь. Она и так была чем-то встревожена, я же напугала ее еще сильнее.
За считаные мгновения обезумевшая лошадь растворилась в темноте. Теперь она уже не вернется.
Я удрученно опустилась на лесную подстилку и принялась за еду, отрывая кусочки хлеба и отправляя их в рот. Сейчас этот черствый ломоть казался мне самой изысканной пищей в мире.
Постепенно меня охватила бессильная ярость.
Я