Замкнутый, нелюдимый и молчаливый, он всегда оставался тенью среди теней, не упуская ни одной детали происходящего вокруг. Его мать – единственный человек, который знал его по-настоящему, – говорила, что ее сын был подобен гигантской губке, впитывающей все вокруг и возвращающей лишь тогда, когда считал нужным.
Он был любопытен ко всему, что могло пополнить его удивительный багаж знаний, но при этом ничто не увлекало его особенно. В один день его могло заинтересовать изучение физики, а на следующий – географии, астрономии или математики.
Один из немногих преподавателей, испытывавших к нему хоть какую-то симпатию, дон Леотло Арана, такой же серый и недоступный, как и сам Мауро, часто упрекал его за неспособность определиться с направлением, которое привело бы его к успеху. Он повторял до бесконечности старую пословицу:
– Ученик во многом, мастер ни в чем.
– Талант подобен воде, – утверждал он. – Если он разливается, то не приносит пользы никому, но если капля за каплей падает на одно и то же место, то способен пробить даже камень.
Ответ странного мальчика удивил его:
– Вода скучает, падая капля за каплей на одно и то же место, но ей некогда скучать, когда она разливается, отыскивая новые пути.
Если правда, что детство и юность определяют судьбу человека, то годы, проведенные в яркой, удушающей, шумной, суматошной и безумной Гаване, где Мауро Риверо был мрачной и задумчивой черной овцой в стаде веселых и беззаботных сверстников, сформировали его будущее. Он обладал поразительной способностью превращать покорное следование условностям в самую разрушительную форму бунта и восстания.
Ключ к этому противоречию заключался в том, что для Мауро Риверо Эльгосы не существовало веры, теории, социального или политического убеждения, формы любви, которая не была бы напрямую связана с его собственными инициалами: «MRE».
За пределами кончиков его тщательно ухоженных ногтей и последнего волоска на голове ничего не существовало. Даже его мать.
Марие Эльгоса де Риверо, которую муж бросил, когда Мауро был еще в колыбели, посвятила свою жизнь работе по двенадцать часов в день, чтобы вырастить сына. Но в ответ на свои заботы и жертвы она получила лишь уважение и, возможно, каплю благодарности, но ни капли настоящей любви.
Ее слабым утешением было осознание того, что она произвела на свет существо, которое словно было выточено из алебастра. На ощупь оно было гладким, формы его были изысканными, на первый взгляд оно казалось податливым, но при этом оставалось далеким, недоступным и холодным. Это был настоящий шелковый перчатка, скрывающая стальной кулак, готовый ударить неожиданно и жестоко.
На кого он был похож?
Трудный вопрос, на который несчастная Марие так и не нашла ответа, отчасти потому, что мало что знала о семье своего недолговременного супруга –