Никому и никогда. Борис Петров

не было видно, если в упор смотреть и светить лампой, то можно было рассмотреть. Юля поразилась, зачем Мэй столько косметики, но спросить не решилась. Мэй сильно не красилась, но умела подчеркнуть национальные особенности и немного скрыть признаки зрелости женщины, Юля хотела бы уметь также, а не как одноклассницы, наносившие полный макияж по любому случаю, пропадая в салонах на татуажах и маникюрах. Альфира один раз ради прикола потащила Юлю на маникюр. Сделали красиво, ей понравилось, но после первой же тренировки от красивых ногтей остались грустные осколки. Она потом весь вечер оттирала все, слушая монотонное ворчание матери. А ведь за нее заплатила Альфира, и из дома Юля ни рубля не взяла, но разве это кого-то волновало? Хуже было, когда на выходных к обсуждению Юлиных ногтей присоединилась бабушка, которая после привычной обеденной стопки коньяка, смотря на внучку осоловевшими от еды и алкоголя глазами, заявила, что вот так и становятся шлюхами. Юля редко обижалась на их слова, но тут ее сильно задело, большого труда стоило сдержаться и не ответить. Сейчас, глядя на себя в зеркале, Юля решила, что зря, в следующий раз она точно не будет молчать. Вспомнился вчерашний вечер, бой с невидимкой. Страха не было, как и глупого заблуждения, что она сможет его победить. Проигрывая в голове свои ощущения, руки, ноги и мышцы отзывались, помогая памяти воссоздать полную картину, понять, как выглядел противник.

      Юлю зашатало, и она схватилась руками за зеркало, едва не стукнувшись лбом об свое отражение, раковина помешала. Сзади стояла Мэй и молчала, не помогая, но и не делая вид, что ничего не заметила. В зеркале Юля увидела вчерашнего противника, нечетко, как образ из дыма или пара от земли в утренний час, когда солнце начинает восход – его, точно его нарисовала Альфира. Мэй взяла Юлю под локоть и посадила на банкетку, присев рядом. Юля молчала, не зная, как сказать, как объяснить и что объяснить? Если они все расскажут Мэй, то она их выгонит, подумает, что девчонки сошли с ума или принимают наркотики. Вот Альфира молодец, веселая и улыбается как всегда, будто бы ничего не случилось. Она ни словом не обмолвилась с Юлей о вчерашнем, и ей стало казаться, что Альфира просто забыла, могла забыть вчерашний день. Но нет, она не могла забыть!

      – Вот, держи, – Мэй протянула Юле украшение. Юля осторожно взяла черный камень, обрамленный серебристым металлом, потускневшим со временем. Украшение напоминало цветок, Юля не могла понять какой, небольшое, изящное и сильное на вид. Оно было тяжелое, серебряная цепочка под стать украшению, такая же тяжелая и нарочито грубой формы. Мастер сделал звенья кустарным методом, имитируя древние украшения, что-то подобное Юля видела в музее.

      – А что это?

      – Это оберег. Его мне дала моя бабушка, но не для меня. Он помогает тому, кому нужна помощь, но не мне, потому что он мой. Помнишь, я говорила, что до вас работала Сабина и Алиса?

      – Да, помню, – Юля побледнела, кулон или, скорее, оберег, острыми краями лепестков впивался в ладонь, и по всему телу прокатывалась волна жара.

      – Так