Казалось, я наткнулась на еще одну хронику, противоречащую Священному писанию Морригана. В летописях Дальбрека, по крайней мере в изложении Свена, присутствовало точное число Выживших – ровно одна тысяча избранных. Они разошлись по четырем разным сторонам света, однако самые сильные и отважные из них направились на юг, как раз к тому месту, которое потом станет королевством Дальбрек. Брек сплотил их вокруг себя и заложил первый камень на месте царства, которое в будущем превзойдет все остальные. Потом же шли только истории о героях, сражениях и растущей мощи края, которому благоволили сами боги.
По сути, единственным, что объединяло наши хроники, были Выжившие и чудовищная Буря, которая опустошила все земли.
– «Я предостерегала Венду, чтобы она не отходила слишком далеко от племени, – прочитала я вслух из книги. – Сотни раз я предупреждала ее. Я была ей скорее матерью, чем сестрой. Она появилась спустя многие годы после бури и никогда не ощущала, как дрожит земля. Никогда она не видела, как солнце становится красным. Не наблюдала, как чернеет небо. Не ведала, как на горизонте вспыхивает огонь и заволакивает воздух».
Я прочитала им еще несколько отрывков, а затем закрыла книгу. Описания бури все никак не утихали в моих мыслях, и я молча перебирала в уме слова Годрель. Где же была правда? «Земля содрогнулась, и на горизонте вспыхнул огонь». Это действительно было истиной, Годрель видела это.
И я тоже видела.
Когда Комизар показывал мне свою армию: брезалоты взрывались, и огонь полыхал, земля тряслась, а испытательные полигоны окрашивали небо сизым дымом, застилающим горизонт.
Семь звезд. Быть может, разрушения пришли не с небес. Что, если у людей древности тоже был свой многоликий дракон?
Глава одиннадцатая
Вопрос Лии не отпускал меня. «Зачем, во имя богов, тебе понадобилось хранить его?»
Я искал ответ, потому что не знал его сам. Когда я нашел платье, то многократно проклял ее, пока отцеплял ткань с колючих побегов. «Ради всего святого, я же наследный принц Дальбрека. Почему я убираю за избалованной сбежавшей девицей?» – думал я. А когда все же вызволил платье и поднял его, то разозлился еще больше. Я не слишком склонен увлекаться модой, как Джеб, но даже мне была заметна его бесподобная красота. Ее пренебрежительное отношение к столь кропотливой работе только подогрело мою ярость. Но это все равно никак не объясняло, зачем я потрудился запихнуть платье в сумку.
А теперь я знал. Не для того, чтобы сжечь его или помахать им перед ее лицом. Причина крылась в другом – в том, в чем я тогда не признавался даже себе. Это был ордер на ее арест. Ее собственный отец выслеживал ее, словно зверя. И я сунул платье в сумку потому, что знал: рано или поздно его найдет кто-то еще. А я