4
– Ты опять улыбаешься! – напомнила Галя и открыла шкаф, доставая цветастые кружки. – Что, может по чаю?
"По чаю" в Галином понимании было не только чай, но и пирог с курицей, собственноручного Галиного приготовления, салатик в пластиковом контейнере, и, Сашино "курабье". "Тебя не кормить уже надо, а лечить", приговаривала Галя, подкладывая Саше кусок пирога. Ей казалось, что подруга худеет от несчастной любви. Галя была ужасно романтичной, и с восторгом слушала все, что рассказывала Саша. Сама Галя никуда не выезжала, так как была обременена двумя детьми почти подросткового возраста, пожилыми разведенными, но, продолжающими жить вместе и скандалить, родителями, собакой и котом. Время от времени Галя обещала все бросить и сбежать с первым попавшимся мужчиной. Наверное, детям и родителям Гали страшно везло, что ей не попался тот самый первый. Галя свято верила, что мужчины любят хозяюшек, и, продолжала совершенствоваться на этом поприще. Она много готовила, вышивала, вязала спицами и крючком, шила, плела кружево и собиралась научиться ткать ковры. Галин дом был похож на музей народного творчества. Галины дети были румяны, в отличие от бледнолицего и худощавого Дани, которого Галя собиралась отнять у Саши и усыновить. Саша смеялась и предлагала усыновить себя. Галя была не против.
– Ну что, когда твой-то приезжает? – выспрашивала подруга, и глаза ее горели от предвкушения.
– В пятницу, – жуя проговорила Саша.
– А уезжаете когда?
– Во вторник.
– Эх, подруга, – Галя на мгновение опечалилась, – как же я без тебя-то?!
– Галя, – Саша взяла ее за руку и посмотрела в глаза, – не в средневековье живем, есть интернет, соцсети!
– Ну да, – печально согласилась Галя.
На Сашино место, в агентство дизайнерских услуг, уже подбирали сотрудника. Каждый день приходили девушки и молодые люди, показывали свеженькие, недавно полученные дипломы. Кое-кто даже работал на этом поприще. Кого, в итоге, выберут, не знали ни Саша, ни Галя.
Пятница приближалась. Все нервничали, но старались не показывать этого. Саша старалась заполнить дни работой, чтобы некогда было думать. Но мысли все равно крутились, кипели в голове, и, готовы были, как каша из кастрюли, вырваться наружу. Саша боялась. Боялась всего неизвестного. Днем она накручивала себя, доводила до панической атаки, а вечером Васе приходилось по полтора часа разубеждать ее в том, что она себе надумывала. И так каждый день.
"Я – инфантильная дурочка!" – ругала себя Саша, – "Инфантильная и несамостоятельная!"
"Ты у меня умница", – ласково убаюкивал Вася.
Вечер четверга был невыносим. Казалось, что кто-то надувает шарик, он скрипит, расширяется, и вот-вот должен лопнуть. Наконец мама не выдержала, собралась, подхватила отца, и повела на улицу – выгуливать. Саша накормила Даню ужином. Самой кусок в горло не лез. Сын внешне был совершенно спокоен. Он радовался будущему приключению, не переживал из-за смены школы, и очень хотел