Когда подъезжаем к дому, никто из нас не двигается с места. Кэт будто ощущает мое состояние, сидит тихо, замерев. Этот дом – в нем слишком много воспоминаний о ней. Не сентиментальный вроде я юноша, но пробирает до основания. Посмотреть даже сложно в сторону дома, а вытащить задницу из машины и войти внутрь – смерти подобно.
– Ради Милы, Тимур. Она бы этого хотела.
Сжимаю челюсть, практически слышу, как крошатся зубы. Резким движением открываю дверь и выхожу из машины. Расклеился я основательно. Даже не знал, что так могу.
Широким шагом двигаюсь к входной двери, не давая себе возможности передумать. Там моя дочь, а я уже и так слишком долго жалел себя. Три месяца. Не мало. Пора прекращать.
Дверь распахивают еще до того, как я дохожу до конечной точки. Крис смотрит злым взглядом исподлобья. Он мне не рад. Он вообще заочно считает меня во всем виноватым. Что ж, я тоже так думаю, поэтому спорить даже не берусь.
– Где Мила? – спрашиваю, когда не обнаруживаю дочь в гостиной.
– Сейчас спуститься.
А я почему-то вспоминаю, как видел Сашу в последний раз вот прямо здесь, в этой комнате. Какой злой тогда был. Кричать на нее хотел, орать как умалишенный. Я, дурак, время ей давал, не давил, а она полетела в Венесуэлу и с Денисом напоследок трахнулась. Открыла тогда дверь с улыбкой, и я сразу понял – не собиралась ни в чем признаваться, виноватой себя даже не чувствовала. Всегда она такой была – херню натворит и будто все нормально. Мне тогда ее чуть ли не убить хотелось. Я поверить просто не мог, что она на такое способна. Уж не знаю, что за дурь ей тогда вселилась в голову, но меня это подкосило основательно.
А последний раз, когда я был в этом доме, узнал, что она умерла. Быстро, стремительно, без предупреждения. И вообще все перестало иметь значения. Ее, мои ошибки. Все ничтожно. Ни о чем.
Вижу, наконец, Милу, которая спускается по лестнице. Взгляд в пол, на меня не смотрит. Двигается медленно. Все это выглядит непривычно – раньше Мила все делала шумно, громко и быстро. И всегда бежала с криком меня встречать. Подходит ко мне, встает рядом, взгляд не поднимает, ничего не говорит. Я чувствую себя растерянно. Мало у меня отцовского опыта. Не знаю, как правильно себя вести, что говорить. Я ведь все еще живу в реальности, в которой мой мир перестал вращаться, а я сам просто-напросто ходячий мертвец. Так как же я могу убедить маленькую девочку, в том что жизнь продолжается?
– А научишь меня кататься на коньках? – выдаю внезапно.
Худые плечики вздрагивают. Секунда, и она все-таки поднимает на меня взгляд. Заинтересовал. Смотрит внимательно. Глаза – моя точная копия, а вот лицо – Сашино. Сходство неявное, но ощутимое.
Знаю, как она любила раньше фигурное катание. Надеюсь, что и в Лондоне не бросила заниматься. По крайне мере,