– А ну, Баюн, брысь! – нарочито грозно пыталась прогнать Матрёна. Потом ухмыльнулась. – Чуть свет поднялась, и в лес. Сейчас корову подою, да и кота покормить надо.
Включив чайник, Матрёна Яковлевна сунула в микроволновку что-то в прозрачной кастрюльке.
– Пироги вчера пекла, разогрею, чтобы тёплые, – стала объяснять, затем снова пристально взглянула на гостью. – Года два назад внук из города привёз всю эту радость. Электричество, слава тебе богу, теперь постоянно подают, а раньше, – махнула рукой, вздохнула. – Нашим, местным не понравилось, конечно, поначалу, что развезли тут стройку эту, окаянную! А потом и дорога тебе, и всё остальное. Маршрутки, вон, ходят! Наверное, для прислуги ихней! Помещиков этих новоявленных! – спохватилась. – Ой, простите за язык мой, совсем уж я… Раньше-то, из достопримечательностей, только дом этот, профессорский, который вы купили, и стоял-то здесь, в посёлке нашем! А теперь вон, понастроили замков, ещё немного и пригородом столичным станем!
Филумена почти не слушала женщину. Все эти запахи, звуки отчего-то всколыхнули память. Умиротворение. Жизнь, казалось, выбросила из памяти значение этого слова, да и само слово. А запахи из прошлого попали сюда, в будущее, вот так, случайно, соединив собой время, неожиданно пробудив воспоминания. Приезд к бабушке, когда ей было всего шесть лет. Вот почему, войдя сюда, так тревожно и сладко забилось сердце. Запах трав, особой, деревенской чистоты, скоблёного пола. Внезапно, обоняние присоединило, вырвав из памяти, аромат свежеиспечённого хлеба. Бабушка пекла его в русской печи. Такой печи, жаль, у Матрёны не было.
Неожиданно стали слипаться глаза. Матрёна, поставив на стол молоко, взяла её за плечи, приговаривая:
– Давай, детка, вот сюда! Поспи! Устала, заездили тебя, бедную!
Филумена пыталась сопротивляться, стряхнуть дрёму. Напрасно. Всё поплыло кругом. Последние крупицы сознания, казалось, с удовольствием таяли. Тёплая, воздушная пелена захватила, настойчиво обволакивая, погрузила, наконец, в неожиданно сладкий глубокий сон.
Раздался грохот. Филумена резко вскочила. Неловко чувствуя себя, огляделась вокруг, с трудом соображая, где она? Вспомнила. Хозяйский рыжий кот, сидя на столе, изогнул спину. Затем настороженно, не моргая, какое-то время смотрел на неё жёлто – зелёными глазами. Его усы были испачканы чем-то белым. Довольно мурлыкая, продолжил на миг прерванное занятие: ещё активнее принялся облизывать лапы. Филумена увидела на полу керамическую миску с расплёсканными остатками творога и сметаны.
– Ах, ты ж, паразит! – Влетев в комнату, воскликнула Матрёна Яковлевна. Видимо, услышав грохот. – Негодник, ишь, что натворил! И человека хорошего разбудил!
Хозяйка повернула голову к Филумене: – Извини, Фенюшка! Проказник! Сил нет! – Затем