– Забыла! Да! – огрызнулась Маша. Осколок крошечного бриллианта – пирсинга яростно сверкнула в ноздре. – Всё равно, не понимаю! Рушить все, из-за каких – то там… Мы их даже не знаем!
– Не смей! – медленно покачала головой мать, хотя сама не успела привыкнуть к этой мысли. На душе и так кошки скребли: было тревожно от неопределённости. И, тем не менее, повторила громче: – Не смей так говорить!
Затем, присев на краешек стула, нервно впилась тонкими пальцами в колени, обтянутыми джинсами. Последние десять дней джинсы стали для неё второй кожей. Кроссовки и джинсы. Что и говорить, комфортно, удобно решать вопросы. Все. За всех! Опустила голову.
– Да пойми ты! Машка! Неужели не видишь? Мне самой тошно! Нелегко мне! Понимаешь?! Но отца твоего я поддержу, потому, как… – Не договорила. Твёрдо глянула на дочь.
– Хорошо, ладно! Осенью, в начале курса, я переселюсь в общагу, к своим! – услышала язвительное. Дочь выбежала из комнаты.
– Через мой труп! – закричала вслед мать.
Маша вскоре появилась, чуть сутулясь, подняла лицо, жалобно взглянула на мать:
– Ну, признайся, мам, это несправедливо!
– Ты удивишься, – задумчиво проговорила Филумена, протянув к ней руку, чтобы обнять, – но мне кажется, всё, что не делается, – к лучшему! Правда! Зря ты думаешь, – осеклась, – мы с папой давно хотели перебраться куда-нибудь на природу, но всё как-то дела, дела. А тут такое предложение. Кстати, твой хронический бронхит. Я уверена, что…
Раздался звонок. Филумена вскочила, подбежала к двери. Маша услышала звук открывающихся замков. Снова дверь захлопнулась.
– Телеграмма! – Чуть улыбнулась мать. – Через неделю приезжают наши э… Видишь, какие деликатные люди! За неделю предупреждают о приезде!
– Ещё бы, ясный перец! Хотят понравиться! Больше, чем уверена, – не парься, – папа, вряд ли и сам точно знает, кем они ему приходятся! Короче, готовься! Встречай дорогих гостей, мамуль!
Услышав от дочери несвойственную той словечки, а также иронию в голосе, нахмурилась.
– О, Господи, Маша!
– Да шучу я! Уж и покривляться нельзя, – засмеялась дочь. – Не обижайся! Давай лучше, – встала, потянулась к полке, – как ты всегда делаешь! На!
Маша положила перед ней лист бумаги:
– Расписывай по пунктам «что» и «как» сделать, а я «подсоблю»!
Маша снова хмыкнула. Они улыбнулись друг другу. Когда расписали все дела и покупки, Филумена мягко обратилась к дочери:
– Маня, ты и, правда, права. И если хочешь жить самостоятельно, или всё же…
Девушка обняла мать и весело произнесла:
– «Или», конечно, «или»! Просто, у нас на курсе, ну, ты знаешь много ребят из других городов. –