– Отец? – тихо спросила Элси. Голос ее плохо слушался.
– Мать, – выдохнула Рина. Аура переменилась, врезалась в голову ледяными иголками.
– Прости, запретная тема, – пробормотала Элси.
Они снова шли, но если раньше Элси смотрела на дома вокруг, на трещины в асфальте, на несколько вызывающую одежду Рины, то сейчас не могла оторваться от ее лица. Она ошиблась. Рина, наверное, младше нее и младше светленькой Евы. На щеках – детский румянец, скрытый под слоем пудры, под глазами – не слишком умело замазанные синяки, овал лица подправленный макияжем, тем не менее не резкий и даже женственный. Ресницы длинные, как у куклы, а волосы на самом деле светлые, почти белые – у корней, там, где сошла черная краска.
– Куда ты меня ведешь? – спросила Элси, чтобы прервать затянувшееся молчание. Но мысли ее были далеко. Она пыталась понять, как. Как эта девушка-полукровка со слабой магической аурой могла три часа скрываться от ее – как любил говорить Хидни – чуйки.
– Никуда, наверное. – Она дернула плечами, но шаг замедлила. – Просто хотела поговорить. Наедине.
Теперь Элси руководил чисто научный интерес. Она поймала себя на том, что смотрит на Рину, как на очередное существо в лесу, как на что-то необычное и подлежащее изучению. И как бы бесчеловечно это ни было, подавить исследовательское любопытство Элси даже не попыталась. В конце концов она человек только на половину, да и эту половину последние три года в ней упорно подавлял Мориэл.
Элси ждала вопросов, даже готовилась повторить легенду, которую за ужином рассказывала Максу. Но Рина ничего не спросила. Вместо этого она сама начала рассказывать.
– Ты не знаешь ничего о Максе.
Элси задушила готовое сорваться с языка “Еще бы, я с ним дом делю, а не жизнь”.
– Он фанатик, немного даже псих. Хоть тот кот у него дома. Он зовет его Бобом. А ты чувствовала, ты не могла не чувствовать, какая от этого кота исходит сила.
– Он просто типичный человек, – с интонациями Мориэла заметила Элси. Рина поморщилась, но замечание комментировать не стала.
– Он помешан на фильмах. Я не видела человека, который когда-нибудь на чем-нибудь был так зациклен. Но он фанатик… – Рина задумалась. Шла она уже как будто автоматически, под ноги совсем не смотрела. – … в хорошем смысле, понимаешь?
Элси понимала. Последние три года она жила среди фанатиков.
– Он обожает жизнь и людей, почти также сильно, как кинематограф. Когда мы встретились, я ненавидела и то, и другое, и третье. Но он со мной всем этим поделился. Ладно, кроме кино. Я предпочитаю книги.
К концу признания из голоса Рины напрочь исчезла серьезность. Ее взгляд снова стал осмысленным, а в глазах запрыгали бесята. Последний поворот, и Красная улица развернулась впереди мириадами цветных лампочек и облепленных огоньками деревьев.
– Не знаю, зачем я тебе это говорю, – улыбнулась