Тут Одиссей прямо и твердо взглянул в глаза Ахиллесу, хоть и видел, что тому не нравятся его укоризны и так продолжал говорить:
– Знаю, что тебе было б приятней услышать, как я Атрида ругаю. Могу честно сказать, что иногда он бывает и надменным, и властолюбивым, и жадным, но! Во – первых таким он не часто бывает. Во-вторых, нам его никто не назначил, выбрали его вождем всех вождей мы сами. И он, как может, старается в самом важном, делает все для общей победы, а мы должны ему подчиняться, как умеют лучшие в Элладе воины – доблестные спартанцы. Кстати, я уверен, что ты не знаешь почему Агамемнон не только не пытался предотвратить ссору с тобой, а наоборот, ее разжигал?! Ты думаешь, что ему обидно было без Хрисеиды остаться, и он решил употребить власть, чтобы взамен овладеть твоей Брисеидой! Это верно лишь отчасти. Ты забыл одно из прорицаний Калхаса, в котором тот изрек, что Троя будет взята после того, как поссорятся знатнейшие из ахейцев, а Атрид тогда вспомнил и сдерживаться по понятной причине не захотел. Сейчас же Агамемнон ради общего дела готов на все: и вину свою признает, и много достойных даров тебе даст, чтобы гнев свой забыл ты…
Одиссей видел, что все его слова не находят отклика в душе Пелеида, но, тем не менее, торжественно перечислил все дары богатейшие, которые собирался прямо сейчас дать ему Агамемнон, а также то, что ему дадут после разрушения града Приама. Не забыл Итакиец сказать и о том, что, если захочет, то в Аргосе Ахилл сможет без выкупа жениться на любой из дочерей Агамемнона, который в придачу сам даст еще много подарков, включая целых 7 богатых городов с населеньем не малым.
– Вот сколько он тебе даст, если гневаться ты перестанешь. Если же слишком Атрид Агамемнон тебе ненавистен, и сам, и все подарки его, – пожалей хоть других ты ахейцев, которых обнаглевшие убивают троянцы без счета. Тебя, как бессмертного бога, чтить они будут, и славой покроешься ты небывалой, когда убьешь свирепого Приамида. С Гектором и Аяксы, и Диомед,