– Ты не будешь? – спросил сидящий слева мальчик с острыми, как спицы, локтями.
Лидди промычала. И мальчик забрал её тарелку себе.
– А где это мы?
– Где-то под Лидсом, – ответил он, быстро работая ложкой.
– А что это за место? Тюрьма?
– Своего рода, – мальчик хмыкнул, в три счета тарелка опустела так, что мыть не придётся. – Я Сэм.
– Лидди.
Прозвенел звонок, и все, как по команде, встали. Сдав миски на мойку, дети прошли в соседнее помещение, очень похожее на предыдущее со всё теми же рядами столов и скамеек. Когда все уселись, перед Лидди положили выкройки. «Будешь сегодня вырезать», – сказал седовласый смотритель с крысиными глазами. На вид ему было не больше, чем парням из кибитки, отчего Лидди сделала вывод, что поседел он не от старости.
Чик-чик. Из-под ножниц вышла кривая лапа. Чик-чик. Морда. Чик-чик. Брюхо будущего медведя. Только сшивали и набивали пухом их другие дети. Все работали без машинок, только руками, иглой и нитью, отчего в тесном помещении было тихо, как в гробу. Что же это, если не тюрьма? Фабрика? Только даже Лидди знала, что фабрики – это смог и трубы, запах масла и шум машин. Помещение же, в котором она находилась с другими детьми, больше напоминало старый склад. Сырой и тёмный. Такой же, как зимние ночи на севере королевства.
Слёзы стекали по щекам Лидди, но она боялась их стереть. Вдруг привлечёт внимание. Хотя скулить хотелось, как подстреленной собаке. Обидно до колик в животе. До шума в ушах. Лидди вспоминала лица похитителей и, скрежеща зубами, представляла, как отрезает им пальцы вместо текстиля. Лишь это помогало ей успокоиться. А под нос себе она шептала их приметы, что запомнила: «Шрам на левой щеке, косой глаз, рыжий». «Шрам на левой щеке, косой глаз, рыжий». Её не проведёшь: это они виноваты, не родители, в том, что она здесь оказалась. Женщина в фартуке – лгунья, не более. Потому что так не бывает.
Да, жили они не богато. Даже одной служанки у них никогда не водилось. Маменька справлялась сама, чтобы сэкономить. Однако на хлеб хватало. Даже на масло, кофе и новую школьную форму для дочери. Помощь от папеньки требовалась постоянно: то настроить рояль в Механическом институте, то отремонтировать тромбон в фабричном духовом оркестре. Конечно, он больше соображал в струнных инструментах, но и ко всему остальному приловчился со временем. Плохо было только когда ничего нигде не ломалось. Но зато в такие дни он мог подольше изучать гаммы с Лидди.
Чик-чик. Невозможно было больше слышать этот противный звук. Она попыталась не обращать на него