Через неделю ночных ралли в загнанном взгляде Пентюха уже сквозило отчаяние. Он даже подумывал о страшном. «Лучше ужасный конец, чем ужас без конца», – решил Фофан Полипович и, выпив вечером сверх разрешённого женой, начал извинительным тоном:
– Адочка, дорогая, я хочу тебе кое-что сказать.
– Что же, мой сладкий? – Супруга обласкала его липким взглядом.
– Сегодня я не смогу быть с тобой ночью, – залепетал Пентюх, краснея и заикаясь.
– Это почему же? – тревожно скрипнула нижним бельём Ада Исчадьевна.
– Я тебе изменил, – потупив взор, выдавил из себя Фофан Полипович и театрально взялся за голову.
В глазах супруги вспыхнули далёкие зарницы скорой бури. Выдержав драматическую паузу, она спросила каменным голосом:
– И с кем же?
– Со своей рукой, – пролепетал смущённый Пентюх.
– Ах ты, срамоимец! – без злобы пожурила его Ада Исчадьевна и прижала к своей необъятной груди сильными руками. – Не дрибизди, Фофан! Куда ты от меня денешься? – продолжила она и покровительственно потрепала его по холодеющему затылку. – Я сегодня новое нижнее бельё купила. Ты просто обречён на счастье!
Малые радости мещанской жизни
Большая кастрюля с пельменями проплыла над головами сидящих за столом, окутав тесную кухню густым душистым паром. Телевизор на холодильнике надрывался закадровым смехом. Не отводя глаз от экрана, дружная семья Оладушкиных быстро расправилась с ужином и разбежалась по своим углам. И Мимозыря Оладушкина, уютная дама средних лет, осталась одна. Она переключилась на любимый сериал и под телевизионное бормотание стала коротать в бесконечных домашних делах своё ежевечернее скукожитие.
Вроде бы всё у неё было хорошо: квартира с удобствами; муж, с которым они вместе хлебали пресную кашу будней; дети, которые сдабривали эту кашу. Но ощущение, что жизнь проходит мимо, последнее время не покидало Мимозырю.
В это время в сериальных далях кипели нешуточные чужие страсти. Их брызги, шипя и сверкая, залетали в небольшую квартиру Оладушкиных, и Мимозыря с головой бросалась в омут чужой беззаботной жизни, а потом выныривала из него с горящими глазами прямо в постель. Она тормошила своего благоверного и бросала на него игривые взгляды, полные надежд и ожиданий. Но от супружеского интима пахло плесенью, и задорные огни женского желания тут же превращались в остывающие угли прогоревшего костра.
В последнее время Мимозыря часто думала: вот выбери она другого мужа – как бы сложилась её судьба? Может, она бы жила в доме, увитом плющом, на пальмовом юге. Ездила бы с ветерком на красном кабриолете вдоль берега океана. Мировые знаменитости целовали бы ей руки на приёмах и дружно восхищались её новым боа… Но работа, стирка, готовка быстро возвращали Мимозырю