– Самое старое, хотя бы столетнее венгерское не могло бы мне доставить большего удовольствия.
– Заметьте – сказал Володыевский, – что я буду только защищаться, а вы нападайте, сколько вам угодно.
– Хорошо. Но когда вы захотите, чтобы я перестала, то вы мне скажете.
– Положим, что вы и так перестанете, когда я захочу!
– Как это?
– Да так: я сейчас могу выбить саблю из рук всякого фехтовальщика.
– Посмотрим!
– Что ж смотреть, когда так оно и есть, но я из вежливости не позволю себе сделать этого.
– Причем тут вежливость? Вы только сделайте, что говорите. Я знаю, что у меня нет такой ловкости, как у вас, но уж саблю-то выбить вам не удастся.
– Значит, вы позволяете?
– Позволяю!
– Полно вам, милый мальчик, – сказал Заглоба. – Он это проделывал с величайшими знатоками.
– Посмотрим! – повторила Езеровская.
– Начинайте! – сказал Володыевский, которого вывело из терпения хвастовство девушки.
Фехтованье началось.
Бася нападала с ожесточением, прыгая, как полевая лошадка, а Володыевский спокойно стоял и, по обыкновению, делал незаметные движения саблей, не обращая внимания на атаку.
– А! Вы парируете и отмахиваетесь от меня, как от назойливой мухи! – сказала с раздражением Варвара.
– Ведь это не состязание, а урок! – отвечал маленький рыцарь. – Хорошо! Недурно для женщины! Руку держите покойнее!
– Для женщины? Вы меня считаете женщиной! Вот вам! Вот вам!
Но как ни старалась Бася – Володыевский стоял спокойно и даже заговорил с Заглобой, чтобы показать, как мало он обращает внимания на свою соперницу.
– Отойдите от окна, а то панне Варваре темно. У ней хотя сабля не меньше иголки, однако же она владеет ею хуже, чем иглой.
Маленькие ноздри Баси раздулись еще сильнее, а волосы упали на блестящие глазки.
– Вы ни во что меня не ставите? – спросила она, прерывисто дыша.
– Только не вас лично, Боже меня сохрани!
– Терпеть вас не могу!
– Это в награду за мою науку! – отвечал маленький рыцарь и обратился к Заглобе: – Ей-Богу, мне кажется, что снег идет.
– Да, снег, снег, снег! – повторяла Бася с ожесточением.
– Довольно, Бася, будет; ты насилу дышишь, – заметила Маковецкая.
– Ну, держите же саблю, а то я ее выбью!
– Увидим!
– А вот!
И сабля, как птица, вылетела из рук Баси и упала возле печки.
– Это я сама, по нечаянности! Это не вы! – воскликнула девушка со слезами на глазах и, мигом схватив саблю, снова стала наступать.
– Попробуйте-ка теперь.
– А вот! – повторил Володыевский.
И сабля опять очутилась у печки.
– Ну, довольно, будет