– Правда убьёт их. Виктор цепляется за рациональность, как утопающий за соломинку. Его душа разорвётся, когда он узнает, что его "наука" – лишь отражение страха перед неизмеримым. – Старец сделал шаг вперёд, и кварц под ногами Лизы затрещал, покрываясь паутиной трещин. – А Алексей… Ты действительно хочешь, чтобы он вспомнил, как сам привёл тебя к Вратам в прошлом цикле?
Лиза отпрянула, будто её ударили. Обрывки воспоминаний вспыхнули в сознании: Алексей, но другой – в плаще, залитом кровью заката, сжимает её руку слишком крепко. "Прости, Лиза… это единственный способ спасти тебя от них". И темнота, поглотившая всё, кроме боли перерождения.
– Он… мой отец, – прошептала она, и пространство ответило эхом, исказив слова до неузнаваемости: "…отец… отец… предатель…"
– Отец, который позволил им стереть себя, – Осколок поднял посох, и трещины на полу начали кровоточить чёрным дымом. – Ты веришь, что на этот раз всё будет иначе? Он сломался тогда, сломается и сейчас.
Лиза резко взмахнула рукой, и спирали кварца взметнулись вверх, образуя арку над её головой. Сквозь неё прорвался луч света, выхватывая из тьмы силуэты: Виктор, бьющийся в конвульсиях, его кожа трескается, излучая слепящий свет; Алексей, рыдающий над её собственным бездыханным телом, которое рассыпается в прах.
– Это было! – закричала она, и кристаллы в её голосе зазвенели яростью. – Ты показываешь мне прошлое, как будто я не помню! Но теперь всё иначе. Они сильнее.
– Сильнее? – Осколок рассмеялся, и смех его рассыпался осколками, впиваясь в кожу Лизы. – Посмотри на него сейчас.
Он повернул посох, и дым из трещин сгустился в зеркальную поверхность. В нём отражался Алексей – настоящий, из хрустального леса. Он стоял, сжимая фотографию, лицо искажено мукой. Его тень на кристальной почве была не человеческой – длинные шипы росли из спины, как у существа из кошмаров.
– Он уже на грани, – прошептал Осколок. – Ещё шаг, и тени из его прошлого поглотят того, кого ты знаешь. Ты готова потерять его снова?
Лиза закрыла глаза, чувствуя, как трещина на её щеке пульсирует. Она помнила тот момент, когда Алексей впервые назвал её дочерью – не в этом цикле, а в одном из ранних. Его голос дрожал, а глаза искали в её чертах сходство, которого уже не существовало. Тогда она отвергла его, испугавшись боли привязанности. Теперь…
– Я не позволю им забрать его, – она открыла глаза, и кварцевые спирали вокруг вспыхнули ослепительно. – Мы изменили правила. Виктор…
– Виктор верит только в то, что можно потрогать, – перебил Осколок. – Но когда он узнает, что его "реальность" построена на обломках его же собственных иллюзий… – Зеркало дымилось, показывая Виктора, который в ярости бил кулаком по хрустальному дереву. Щупальца тьмы обвивали его руки, впиваясь в поры. – Он станет их оружием. Ты этого хочешь?
Внезапно пространство содрогнулось. Платформа под Лизой начала крошиться, обнажая бездну, где вместо звёзд теперь горели глаза – тысячи