мокнут в рванине листвы.
Блеском асфальта богатые, тёмные
в город пришли вечера.
Мысли, как мухи кругами, никчёмные
бродят в душе до утра.
Осени милой я буду приятелем:
я к её нраву привык.
Щёлкну на ощупь во тьме выключателем:
здравствуй, мой старый ночник.
3 ОКТЯБРЯ
С днём рождения, коллеги!
С Днём Есенина, друзья.
Осень, словно на телеге,
задремала у ручья.
День такой сегодня тихий,
лишь бродяги-воробьи
что-то делят у бадьи.
В остальном – сплошной пиррихий.
Только слышу: «Бах… Бу-бах…» —
сердце бухает в ушах.
***
Шар огненный плывёт над крышей
напротив моего окна.
Он словно клён октябрьский рыжий,
и осень ярко в нём видна.
Дожди всё чаще к нам приходят.
И голубые небеса
сияют редко, полчаса,
как ненадолго распогодит.
Так, словно чувствуя вину,
природа клонится ко сну.
ПЛЯЖНЫЙ БРАХИКОЛОН
Сед
бриз.
Свет —
вниз.
Мерк
луч
сверх
туч.
Плыл
шар,
лил
жар.
Газ
жёг:
глаз —
в шок.
***
Осень. Ночь. Сижу на кухне,
жду: вот чайник закипит.
И конфорка не потухнет:
чайник я сниму – пиит.
Ведь не все поэты странно
в мыслях бродят, чудаки.
Чайник уж свистит. И славно
в нём шныряют пузырьки.
Чайник подниму пузатый,
стих закончив на листе.
Дует ветер полосатый,
и рисует снег глиссады
за окошком в темноте.
Влад ПЕНЬКОВ. Ладонь судьбы по-русски
КЛАССИКА
Брату Руслану
Мы с тобою уже старики,
мы с тобою классической школы.
Молодёжи смешны парики,
пудра, трости, поклоны, камзолы.
Только там – под камзольным шитьём
и рубахой из тонкого шёлка —
было выжжено белым огнём
сообщенье старинного толка:
«В барабаны гремела гроза.
Ржали лошади. Ядра летели.
Мы от страха закрыли б глаза.
Но в последний момент расхотели.
И на знамени белый цветок
не запачкан, хоть грязью заляпан».
Мир жесток? Безусловно, жесток.
Чаще бошки слетают, чем шляпы.
Хуже только, что ноги не те,
что болят до холодного пота,
до дрожания на высоте —
роковой высоте эшафота.
КОНЬ УНЕС ЛЮБИМОГО
Кварты, квинты, септаккорды,
в небе ласточка летит.
Тот, кто любит, тот не гордый.
Тот, кто любит, тот простит.
Оседлает