Это была печально известная Риогала – портовый город, не раз сожжённый и разграбленный, но всегда возвращавшийся к жизни, ибо в скалистых берегах Травэльских гор риогальская бухта являлась единственной дверью горного королевства к внутренним морям и пересекавшим их путям международной торговли. И вот опять, не прошло и двух десятилетий с тех пор, как город был в очередной раз разорён и сожжён, он снова жил и бурлил, с каждым годом разрастаясь всё более. Снова в гавани теснилось множество кораблей, загнанных туда надвигавшимся штормом. Всё так же, будто не было залитых кровью улиц, по городу сновали многочисленные моряки. Скованные изменчивой погодой, они носились по городским трактирам в поисках лекарства от скуки и, благодаря своим стараниям, находили его в виде дешёвой местной медовухи или не менее паскудного эля. А довольные трактирщики, как и в старину, втихую моля Творца о длительном продолжении шторма, гребли деньги лопатами.
В одном из таких заведений, не отличимом от своих коллег, кутили, не ведавшие о надвигающемся на них роке, вынужденные тунеядцы в паре с бойкими местными пьянчугами. У сдвинутых вместе столов у главного входа в задымленную залу трактира буйствовало чуть более дюжины моряков. Хотя буянили они не особо – трактирщик был мужиком толковым, цены за выпивку высокие не драл и за шум да гам не пенял. Так что и морячки не позволяли себе лишнего. Покрикивали, постукивали, да служанку миловидную пощупывали, но без фанатизма, ибо трактирщик был парнем свойским, а вот король Вайр Миротворец, владыка Травэльских гор, как раз наоборот. Он-то за малейший беспорядок наказывал молниеносно, да без лишних церемоний. Своровал – подавай руку, насильничал – подавай фаллос, убил – подавай шею. Да и стража, регулярно осаждавшегося и подвергавшегося набегам, портового городка была бдительна и опытом не обделена. Да и сам народ Восточного Травэля был не из трусливых, нахрапом да на испуг его не брали даже налетчики из соседнего Белого королевства. Потому все моряки знали, что можно было в других портах, то в травэльских городах – ни-ни, а то живым не уйдёшь. Потому они сидели пусть шумной и весёлой компанией, но вполне цивилизованной. Хотя явно не все так думали.
Неподалёку от шаловливой морской братии расположилась группка из троих мужей преклонного возраста и одного пацанёнка. Они то и дело презрительно морщили носы при чуть более громких криках веселящихся парней, но, милостиво смирившись, не возражали.
Один из них был тощим и высоким, как тростинка. С квадратным лицом он смотрелся совершенно обыкновенным местным горцем, да вот одежда его была далека от традиционных высокогорных мехов и стали. На нём, как влитой, сидел новенький, с иголочки, лёгкий камзол зеленоватого цвета, сшитый и украшенный по последней моде Далорского королевства. Ну а поверх камзола развевался подходивший ему в тон дорогой плащ, скреплённый золотой застёжкой.
Напротив этого необычного горца расселся мужчина, разительно отличавшийся от собеседника своей фигурой. Толстый и грузный, маленького роста и с широкими плечами, да смуглый такой, будто под солнцем пролежал всё лето. В общем и целом, его можно было смело отнести к гостям с южных побережий Восточного Материка и не ошибиться. Но с высоким горцем, столь не похожим на товарища телом, его всё же объединяла одна общая черта – и он был одет в новенький костюм, блиставший золотом по обычаям вольных городов Илуона. Не требовалось особой дедукции, чтобы заключить, что это была пара купцов, обсуждавшая вопросы общих барышей.
Рядом с ними примостился старик, выделяющийся на фоне молодившихся торгашей. Когда-то давно, почти в доисторические времена, он являлся красивым образцом чванливых Марейских рыцарей. Крепкая кольчуга сидела на нём просто идеально, а тяжёлая кираса, застёгнутая поверх неё, казалось, не беспокоила его вовсе. С головы снятый кольчужный капюшон с войлочной подкладкой, болтавшийся на плечах, открывал взору прорезанные широкой лысиной седые волосы. А из-под носа свисали длинные, седые усы, явно пережиток моды его юности. По левую руку от древнего рыцаря примостился юный малец. В бедной, но вполне пригодной для путешествий одежде он с завистью смотрел на полупустой бокал своего старого господина, рядом с которым валялась пара кольчужных перчаток. В ногах юный служка держал тяжёлый треугольный щит с едва различимым рисунком на нём – то ли вороны, то ли просто кляксы. Дополнял образ старого воина притороченный к поясу длинный рыцарский меч, смесь кузнечного