Но потом, осознав, что он соврал, не смогла с ним разговаривать и молча выгнала за дверь. Он извинялся передо мной много раз, а после просто замолчал, даже на учебе мы и парой слов едва ли перебрасывались. Это продлилось меньше недели. Я уж подумала, что наше общение закончилось на этом, но, когда у меня был первый факультатив по фортепиано, я покрылась краской как переспелый помидор, из-за того, что за мной наблюдало как минимум двое самых талантливых людей в классе.
Учитель разрешил Беру помогать мне, и тот сел рядом со мной и учил играть заданные ноты. Мы постоянно репетировали, и я часто спотыкалась на переходе в тональность ми-мажор. После того как поняла технику, несколько раз делала это специально. Мне нравилась его реакция на мои ошибки. Эта его подергивающаяся венка на подбородке и напряженные скулы и взгляд. Он очень мило злится. После первой репетиции его общение со мной изменилось довольно сильно. Он снова стал открытым и все больше писал мне, задавал вопросы, словно и не было того странного поведения. Я не хотела его прощать и сильно злилась. Но он узнал, что я люблю шоколадки фирмы «киндер», видимо, атаковал вопросами Ди, с которой мы тоже переписывались достаточно часто. И, когда на моем пороге в комнату стояла огромная корзина с шоколадками, я оттаяла!
Мы обменялись номерами телефонов еще в самом начале, когда окончательно поняла, что без общения на ближайшие четыре кетара*(Год в Визорте называется «кетар»), просто пропаду от скуки. Курсов у меня мало, и учились мы в разные части дня по земным меркам времени, поэтому нужно было себя чем-то занимать. Чтобы от меня не отворачивались, пришлось пересмотреть свое поведение, особенно с Бером, хоть мне и нравилось его подначивать. Это я хорошо уяснила еще со школы.
На первом факультативе он коснулся меня рукой, это получилось по моей вине, я хотела переместить ладонь, и мы случайно коснулись. Я вздрогнула от того, какой он горячий. Еще тогда подумала, что, может, он заболел или еще что-то, но при вирусах спустя десять минут после возвращения из туалета температура не меняется, а он остыл настолько, что с красного оттенка щек и лба, стал чуть ли не бледным. Это ненормально.
Что еще более странно, рядом постоянно маячил этот тип по имени Николас. Он узнал, что Бер будет посещать мои уроки игры на фортепиано, и я видела, как он смотрел на нас во время того момента. Точнее, его ноздри слишком сильно раздувались и сужались, будто он нюхал что-то. Я списала это на зависимость от наркоты, но его светящийся кулон на шее я не могла списать ни на что. Он абсолютно точно светился, и оправдать это бликами от окон я уже не могла, так как мы находились в помещении без выхода на природу. Да, были светильники, но они горели не настолько ярко, чтобы так освещать конкретный предмет.
Как оказалось, Бер знал о присутствии Николаса и сказал, что потом они собирались отправиться в клуб. Я лишь пожала плечами и позвонила Диа, мы провели вместе тот вечер за просмотром сериала на моем ноутбуке в студенческой комнате.