В 1856 году неподалеку от Дюссельдорфа были найдены фрагменты скелета. Когда мы сегодня говорим об этой находке, мы называем ее останками неандертальца. Но в те времена ее приняли за останки животного, и только доктор Фульрот, преподаватель гимназии из Эльберфельде, сумел правильно определить принадлежность найденного скелета.
Профессор Мейер из Бонна считал его скелетом погибшего в 1814 году казака. Вагнер из Гёттингенского университета думал, что это скелет древнего голландца. Парижский ученый Прюнер-Бей утверждал, что это скелет древнего кельта. Знаменитый врач Вирхов, чьи слишком поспешные суждения не раз тормозили научную мысль, авторитетно заявил, что скелет принадлежит современному человеку, однако носит следы старческой деформации.
Науке понадобилось ровно 50 лет для того, чтобы установить: учитель гимназии из Эльберфельде был прав.
Правда, данный пример относится скорее к области первобытной истории и антропологии, чем к археологии, но можно вспомнить и другие. Скажем, попытки определить, когда была изваяна знаменитая группа «Лаокоон» – одна из наиболее известных скульптур Древней Греции.
Винкельман относил ее к эпохе Александра Македонского. Минувший век видел в ней шедевр родосской художественной школы, датируя группу примерно 150 годом до н. э. Некоторые считали, что она изваяна во времена первых императоров. Мы же сегодня знаем, что авторами «Лаокоона» были родосские скульпторы Агесандр, Полидор и Афинодор, изваявшие эту группу в 50-х годах до н. э.
Итак, давность и сюжет изображения трудно определить даже тогда, когда тот или иной древний памятник сохранился в своем первоначальном виде. А как быть в тех случаях, когда возникают сомнения в аутентичности памятника?
Здесь к месту вспомнить о каверзной, чисто уленшпигелевской проделке, жертвой которой стал профессор Берингер из Вюрцбурга. В 1726 году он опубликовал книгу. Ее название, написанное по-латыни, не может тут быть воспроизведено, ибо занимает полторы страницы. Речь в книге шла об окаменелостях, найденных Берингером и его учениками неподалеку от Вюрцбурга.
Берингер повествует о цветках, о лягушке, о пауке, который окаменел вместе с пойманной им мухой, о табличках с еврейскими письменами и о других самых диковинных вещах. Автор не поскупился на рисунки. Сделанные с натуры, великолепно переданные в гравюрах, они прекрасно дополняли текст, раскрывая и обогащая его.
Книга была объемистой, содержательной. В ней заключалось немало полемических выпадов против научных противников профессора. Она имела успех, ее хвалили… до тех пор, пока не выяснилась страшная истина: все было лишь проделкой школяров, которые решили позабавиться над своим профессором. Они сами изготовили все «окаменелости» и позаботились о том, чтобы те очутились именно